Непрерывность - [83]

К л е н о в. А кто этот человек, Петя?

Ш т ы г л о в. Какой? А, псих-то мой? Вообще-то, старик, это жуткий секрет, просто такое условие поставлено — абсолютная тайна, представляешь? Ну, псих, ну чего с него возьмешь, кроме башлей, конечно. Старик, от тебя у меня секретов нет. Вот, может, даже знаешь фамилию… (Пишет на салфетке, передает ее Кленову.)

Тот, взглянув, комкает листок.

Ну что, знаешь его?

К л е н о в. Знаю… Извини, но мы, наверное, пойдем.

Ш т ы г л о в. Что вдруг? Посидим, старик, я ведь сам здесь заездом, ненадолго. К архитектору приехал, чтобы он мне проект сделал для памятника. Чужой город, старик, — и вдруг ты с такой очаровашкой… Посидим.

К л е н о в. Мне кажется, Лена устала.

Л е н а. Нет. Я не устала. Если ты…

Ш т ы г л о в. Все, старик, женщине дорогу, как говорил Надсон. Желающие высказаться в прениях записываются у председателя. Записки просьба писать разборчиво, у нас астигматизм, а кроме того, проникновенное выступление предыдущего оратора вызвало у нас неудержимое слезовыделение. Последний раз, что я помню, чтоб я так страстно рыдал и плакал, — это когда я пригласил родных и соседей на открытие домашнего крематория.

Л е н а (хохочет). Господи, что вы несете, как можно?

Ш т ы г л о в. Единообразие воздействия на меня женского флюида заключается в том, что я привожусь в крайнюю степень воодушевления. Это в свою очередь вызывает во мне неодолимую потребность в движении. Старик, если ты не очень против, я приглашу Леночку поплясать. Как вы, Леночка?

Л е н а (продолжая смеяться). Да.

К л е н о в. И они пошли танцевать. Я всегда неплохо относился к Петьке, но…

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Дурак твой Петька. И трепач. Диву другой раз даешься: сто дураков поглядишь — все чем-то похожи. В чем фокус? Почему при непременном многословии глупость так удивительно однообразна?

К л е н о в. А ты знаешь — это неправда, он не дурак. Но вот существует у военных такое определение — ограниченно годен. А почему бы и нам, гражданским, не ввести анкетное определение — ограниченно умный? Взглянул в анкету — и все ясно: ограниченно умный!

Ш т ы г л о в (возвращаясь с Леной к столу). Ты что-то закис, старик? Давай уж развяжем на сегодня, а? До поросячьего визга! Как, нет возражений?

К л е н о в. Лена, как?

Л е н а. Я «за»!

Ш т ы г л о в. Ну, старуха, цены тебе нет! Повезло Ваське, грандвосторг! Люблю, когда друзьям хорошо! Гуляем! Сделал я все-таки козу Потехину, имею право погулять.

Л е н а. Потехин? Это его памятник у нас в парке?

Ш т ы г л о в. Если б только в парке. Представляешь, всю жизнь старикан рубает великих людей по клеточкам — старик, по клеточкам! — и живет как князь. Мастерская — дворец, а у меня в сарае крыша течет. Но с этим заказом я ему устроил козу, старик! Гуляем!

К л е н о в. А еще через день я вернулся домой… Между мной и Леной теперь три тысячи километров.

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Здорово ты это определение придумал. Про тебя точнее просто не скажешь — ограниченно умный!

К л е н о в. Сам ты… А! О чем с тобой говорить!

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Ты ее любишь?

К л е н о в. Да.

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Тогда спокойней, Васька, спокойно! Она тебе пишет, часто пишет, любит тебя, это в каждой строчке чувствуется. Что ты?

К л е н о в. Тоскую. Тяжело мне без нее, Евгений Иванович.

Стук в дверь. Входит  Р ю м и н а.

Р ю м и н а. Здравствуйте, Василий Андреич. Можно?

К л е н о в. Входите, Полина Ивановна! Здравствуйте.

Р ю м и н а. Вы уж извините, что я к вам сюда, потревожила. Я на минутку.

К л е н о в. Что-нибудь случилось?

Р ю м и н а. Не то чтоб… Ленка что-то чудит. Не понимаю.

К л е н о в. А что такое?

Р ю м и н а. Пишет вот, что на каникулы не приедет. Что сперва в Ленинград поедет, будто вы ей на это денег дали, а потом со стройотрядом.

К л е н о в. Все правильно. Так что вас удивляет?

Р ю м и н а. Или глупая я, или вы сильно умные теперь. Не понимаю.

К л е н о в. А что здесь особо понимать, Полина Ивановна? Лена хорошо закончила первый курс, а Ленинград… Ну, подумайте, когда ей еще такая возможность выпадет?

Р ю м и н а. По нашим временам, Василий Андреич, если парень с девкой слюбился, так они женились. Может, вы больной?

К л е н о в. Вон вы о чем… Нет, я здоров.

Р ю м и н а: Чего ж тогда девку от себя черт-те куда загнали? Год не видались и опять отправили не повидамши, а теперь ведь опять год… Не понимаю… (Уходит.)

К л е н о в. До свиданья… Евгений Иванович… Почему ты ездил ко мне в детский дом? Ведь ты со мной проводил все свое свободное время. Почему?

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Как тебе сказать?.. Не знаю. Тянуло, значит, раз ездил.

К л е н о в. Но ведь у тебя были жена и сын. И ты их любил, это совершенно точно, теперь-то я уж это хорошо понимаю — я ведь хорошо помню, как ты о них рассказывал. И о Тамаре, и о Кольке. И, разумеется, их не радовали твои поездки, они сами-то тебя почти не видели. А ты вот ездил. Почему?

Е в г е н и й  И в а н о в и ч. Не знаю, Васька, говорю же — не знаю… Может, я тебе был нужнее?..

Открывается дверь, и входит с чемоданом и вещмешком  М а т в е е в.

М а т в е е в. Ну вот, с новосельем тебя, Павел Еремеевич.