Непрерывность - [81]
М а т в е е в. На работе работать надо, Маня, не трястись. В жизни всегда так — кому-то терем, кому-то стайка. Не повезло Трофиму, кто спорит? Но и то — не на улицу его выкидывают, отправляют на пенсию, а ты!..
Х р о м ч е н к о. А что я? Я только одно хочу — чтоб он жил.
М а т в е е в. Ладно. Чего ты хочешь, это мы знаем. Все вы одного хотите. Пока за руку вас держишь — родные наши, только руку выпустил — как вас звать!
Х р о м ч е н к о. Уж мне-то такое сказать! Паша, Паша!.. Двадцать три года одно только и знала — ждать. Придет не придет — ждать. А то госпиталь, а то на носилках привезут, а то ошкрябанный, весь в бинтах да в йоде, — и все ждать, ждать… Мне-то…
М а т в е е в. Это все, что ты говоришь, правда, было, пока за руку была прикрученная. А теперь трясется Трофим, и порвались твои веревки, Маня. Вот я и говорю — нет такой бабы, чтоб ждала. Ненавижу…
Х р о м ч е н к о. Бог с тобой, ты сам ушибленный, Паша, говори что хочешь. Он третий день не ест, Василий Андреевич. У окна сидит и смотрит. Причем молчит, хоть над ухом кричи — не отвечает.
К л е н о в. Значит, так, Павел Еремеич, — с завтрашнего дня Хромченко приказом обратно. Понял?
М а т в е е в. Может, и меня уволишь, чтоб бабу ублажить?
К л е н о в. Ты меня понял, Павел Еремеевич, или повторить?
М а т в е е в. Я тебя понял, Василий Андреич, понял. Мы добрые.
Х р о м ч е н к о. Дай тебе бог, Василий Андреевич. До свиданья…
К л е н о в. Будьте здоровы…
Хромченко уходит.
М а т в е е в (бормочет). Добренький, твою мать… А по работе с меня спрос. Так не текут краны? Привет!.. (Выходит.)
К л е н о в. Привет… Через неделю отпуск. Как быть?
Е в г е н и й И в а н о в и ч. А в чем проблема? Ты же хотел посидеть над диссертацией.
К л е н о в. А Лена? Она едет сдавать экзамены. Представляешь, если б я был рядом.
Е в г е н и й И в а н о в и ч. Сдавать же ты вместо нее не будешь. И потом — если поступит, все равно разлука.
К л е н о в. Все правильно, но пока… хоть какие-то дни…
Е в г е н и й И в а н о в и ч. Непонятно это все, Васька. Что тогда спрашиваешь? Лети…
К л е н о в. Да… Леночка!
Появляется Л е н а.
Л е н а. Я ужасно волнуюсь. Как ты думаешь?
К л е н о в. Думаю, все нормально. Не нервничай. Ты здорово прошла дистанцию.
Л е н а. Васенька!
К л е н о в. У нее в глазах было одно: где же, наконец, эти листочки, отпечатанные на машинке секретаршей приемной комиссии, где же эти столбики фамилий, где ясность, какая бы она ни была, но ясность, ясность, ясность!
Л е н а. Васенька!
К л е н о в. Лена, все! А теперь держи себя в руках и отойди в сторонку — вот они, списки!.. Я подошел к доске объявлений и первое, что там увидел, — ее фамилию. Она была огромной и чем-то подсвеченной изнутри, так ярко, что мне на мгновенье обожгло глаза. Поступила! Леночка, Ленка! Ты видишь?
Л е н а. Нет.
К л е н о в. Ты поступила, Леночка, ты студентка. Ты будешь учиться в том же институте, где я учился, на том же факультете, будешь сидеть в тех же аудиториях, жить в том же общежитии, читать те же книги! Ленка! Вы пойдете обмывать свой диплом в тот же ресторан, куда пошли когда-то мы. Впрочем, погоди, до диплома еще доживите, сейчас обмываем поступление! Где шампанское? Почему нет шампанского? Шампанского студентке Рюминой Елене!
Это уже ресторан, играет музыка. На столике действительно стоят открытая бутылка шампанского и два бокала. Кленов их наполняет.
К л е н о в. Это поразительно, Ленка. Именно за этим столиком мы и обмывали диплом. Ленка, ты счастлива?
Л е н а. Васенька, до меня все это пока еще как-то плохо доходит. Не обижайся только, ладно?
К л е н о в. За что?
Л е н а. Не знаю. Просто я чувствую, что должна тебя сейчас как-то очень отблагодарить за все, что ты для меня сделал, а не могу. Понимаешь…
К л е н о в. Не думай об этом, Лена. Пустяки это все. Выпьем!
Л е н а. Спасибо тебе.
К л е н о в. И мы выпили.
Л е н а. А можно нам немного потанцевать?
К л е н о в. Спроси лучше: чего тебе сегодня не можно? Хочешь танцевать — танцуем!.. И мы начали танцевать.
Л е н а. Васенька! Ой, как смешно! Тише, тише, не спеши ногами, слушай музыку… Ну ладно, не слушай музыку, слушай мою руку, я тебя поведу.
К л е н о в. Господи, как мне хотелось ее поцеловать, но я сдержался. Я испугался — вдруг она подумает, что это вроде какой-то платы.
Л е н а. Что ты?
К л е н о в. Ничего. Просто у меня сегодня удивительно счастливый день. Впервые этот день для меня так прекрасен. Я знаю, почему, — он наполнен огромным смыслом.
Л е н а. Что значит этот день? Какой «этот»?
К л е н о в. Мне не хотелось говорить ей сейчас о себе. Наверно, я боялся хоть чем-то притушить яркость ее праздника.
Л е н а. А ты знаешь, я открою тебе сейчас один секрет. Сначала не хотела говорить, а теперь скажу. У меня сегодня день рожденья.
К л е н о в. Не может быть.
Л е н а. Почему?
К л е н о в. Потому что так не бывает. Это нереально. Это мистика. Выпьем. Выпьем за этот день, за то, что он принадлежит нам, выпьем за чудеса!
Л е н а. Ты веришь в чудеса?
К л е н о в. Да. А ты?
Л е н а. Нет.
К л е н о в. Ты?! Не веришь?! В чудо?!
Л е н а. Нет.
К л е н о в. Хорошо, выпьем, а потом я тебе скажу! И мы выпили… Так знай же — вот тебе первое чудо! — сегодня, в день, когда тебя приняли в институт, в день, когда, как выясняется, ты родилась, мне исполнилось тридцать лет. Из миллиардов возможных вариантов мы с тобой родились на одной земле, в одной стране, в одну эпоху, под одной звездой и в один день. Скажешь, это не чудо?