Непрерывность - [80]

Л е н а. Спасибо, мама.

К л е н о в. А потом мы с Леной занимались…

Кленов проходит к столу, садится, начинает что-то записывать. Раздается стук в дверь, не дождавшись ответа, входит Матвеев.

М а т в е е в. Гляди-ка, дома? За всю весну да лето первое воскресенье дома застаю.

К л е н о в. Да вот решил посидеть. Не надо никуда.

М а т в е е в. Краны не текут?

К л е н о в. Молчи уж, сантехник с повышенной квалификацией.

М а т в е е в. Ага, стало быть, не текут… Это хорошо. Текли бы, враз бы позабыл про мою квалификацию, а так… порядок… Когда не текут.

К л е н о в. Ты что хочешь спросить? Спрашивай, крутила.

М а т в е е в. Ага, ну да, как сказать, вот ведь… Раз не текут, да.. А как ты надумал, Василий Андреич, в отпуск всю установку выводить или кой-кого оставишь?

К л е н о в. Закроемся. Пусть все отдохнут.

М а т в е е в. А меня, может, оставишь? Поковыряюсь потихоньку, поделать найдется чего. Хотя бы с перетоком. Или гидротранспорт погоняю. Как, а?

К л е н о в. Еремеич, здоровье ты свое во что-нибудь ценишь или нет? Или только деньги? Сколько лет без отпуска?

М а т в е е в. Ништо, здоровьишко пока не помеха.

К л е н о в. Один ты ничего любопытного не произведешь. Конечно, наверняка кто-то еще из-за денег проситься будет, чтоб оставил. Хорошо… Займешься перетоками. Угол схода будете подбирать на разных режимах — это ты тут осилишь с парой-тройкой человек. А карту режимов я тебе составлю.

М а т в е е в. Годится.

Стук в дверь.

К л е н о в. Кто там? Заходите…

Входит  М а р и я  Ф е д о р о в н а  Х р о м ч е н к о.

Х р о м ч е н к о. Здравствуйте, Василий Андреевич! Вот уж повезло, так не ожидала. Здравствуй, Паша.

К л е н о в. Здравствуйте, Мария Федоровна.

М а т в е е в. Привет.

Х р о м ч е н к о. В буднишний день вам, говорят, и в туалет отбежать некогда, по воскресеньям вы с Ленкой Рюминой — утром сел, ночью встал, как вахтер. Вот я и…

К л е н о в. Откуда такая информированность, Мария Федоровна? Почему мою скромную персону так просвечивают?

М а т в е е в. Прозрачный город, Василий Андреич. Каждый про каждого. Как на рентгене.

Х р о м ч е н к о. А как вы себе думаете? Среди людей живем. А у людей, известно, и глаза, и уши.

К л е н о в. Но почему я-то никому в окна не заглядываю?

Х р о м ч е н к о. От эгоизма, Василий Андреевич.

К л е н о в. Что! Отчего?!

Х р о м ч е н к о. Конечно. Есть люди, которым интересно все про других, а есть, которые только собой заняты. Как вы их назовете? В любой книжке посмотрите — эгоист.

М а т в е е в. У нас в лагере был тоже один — на всех подряд стучал, по кругу. И до того ему все интересно было про других, любознательный такой был, что однажды ночью не проснулся. Ага. За любознательность.

Х р о м ч е н к о. Мне твои истории уголовные, Паша, совершенно неинтересны.

М а т в е е в. Как же это может быть, когда ты всеми интересуешься?

Х р о м ч е н к о. Я? Да никогда в жизни! Я сама эгоистка. Только ж уши себе не замажешь. А так стала б я Ленкой Рюминой пялиться, тоже принцесса, отворотясь не насмотришься.

К л е н о в. Зачем же так, Мария Федоровна?

Х р о м ч е н к о. А вам я, Василий Андреевич, одно скажу — вы человек молодой, в семейной жизни не разбираетесь. Так или нет?

К л е н о в. Еще не пробовал.

Х р о м ч е н к о. Ну, это не наливка, чтоб пробовать. Тут уж сразу до дна. Так вот вам мой совет — выбирать надо не жену, а тещу.

М а т в е е в. Ты погляди — никого коварней баб нету, точно.

Х р о м ч е н к о. Это у тебя от недомыслия, Паша: Я про тещу не для красного словца сказала. Теща — это, считай, портрет жены через двадцать лет. Умный человек разок на тещу взглянет, и что его ждет в будущей семейной жизни, у него как на ладони.

К л е н о в. А неумный?

Х р о м ч е н к о. А неумному рецептов нет. Ему и яму покажешь, он все одно ухитрится ногу сломать.

К л е н о в. И тут у меня мелькнула страшноватая мысль — она права. Если разобраться, дурак, наверное, размышляет столь же мучительно и добросовестно, как и гений. Дело за малым — он приходит к другим выводам.

М а т в е е в. Ладно, Маня, поговорить ты умеешь, это известно. А чего, однако, пришла? Василий Андреич мужик деликатный, не спросит, а понять все же любопытно. Если о Трофиме…

Х р о м ч е н к о. Я о Трофиме.

М а т в е е в. Тогда гуляй. На заслуженном отдыхе твой Трофим.

К л е н о в. И вдруг она прямо на глазах словно сломалась. Так, будто из нее вынули какой-то стержень.

Х р о м ч е н к о. А умрет он, Паша. Умрет дома. Сразу.

М а т в е е в. Брось. Как раз наоборот, отойдет и подлечится.

Х р о м ч е н к о. Я знала, я знала, что теперь он никому не нужен. Просто жалко видеть это. Я ведь его другим помню.

М а т в е е в (закипая). Ну!.. Мешает, да?

Х р о м ч е н к о. Паша, ему нужно утром встать, и побриться, и завтрак в газету завернуть. Понимаешь? Ему важно знать, что он нужен.

М а т в е е в. Все бабы — рачьи глаза, в сторону глядят. И ты! И ты! Мешает мужик дома, за руку схватил!

К л е н о в. Прекрати, Еремеич! Объясните мне, в чем дело?

М а т в е е в. В чем дело? Трясется у ней мужик, как листок осиновый.

К л е н о в. Это все я знаю.

Х р о м ч е н к о. Ведь он же не виноват. Что ж теперь делать, раз контузия? Его на работе контузило. Что ж теперь делать?