Непрерывность - [57]
С в е т л а н а. Спасибо.
В ы с т о р о б е ц. Ерунда все. Не зашел бы, наверняка бы не подарил. А?.. (Смеется.) Вот же, черт его знает. Действительно… (Вновь помрачнев.) Не могла уж вечер дома посидеть…
С в е т л а н а. Чай или кофе выпьете?
В ы с т о р о б е ц. Какой там кофе? Впрочем, давайте чай. Вот… (Достает из чемодана коробку.) Фирма «Липтон». Липтоновский чай знаете?
С в е т л а н а. Знаю.
В ы с т о р о б е ц. Вот его тогда. Заваривать умеете?
С в е т л а н а (смеется). Умею, умею, ворчун вы невозможный.
В ы с т о р о б е ц. Я не ворчун. Я администратор. По версии западной прессы — сильная личность.
С в е т л а н а. Чего же лучше? Красота мужчины — в силе.
В ы с т о р о б е ц. Ну да. И самый красивый мужчина — горилла. Кто-то меня чай пить уговаривал.
С в е т л а н а. Минута — и все будет.
В ы с т о р о б е ц. Что — минута? Чай? Ну нет. Уж лучше я сам. А вы смотрите и учитесь. Во мне есть это. Да и вообще всегда было… Педагогическое начало, я имею в виду.
С в е т л а н а. Я поняла. Вот вам самовар, вот чайник.
В ы с т о р о б е ц. Вполне в духе времени. Электросамовар, электрокамин, электродоилка… Ладно, сойдет. (Начинает заваривать чай, кивает на коробку.) Остальное оставьте себе. И еще коробку дам. Больше не дам. Я контрабандист, но не филантроп. Привез полный чемодан чая и две коробки уже просыпал… Хватит…
С в е т л а н а. Как съездили, Михаил Романович?
В ы с т о р о б е ц. Да как всегда. Отлично съездил. Отвратно. Превосходно. Я — коммивояжер. Гостурист. Полпред науки. А мне, между прочим, пятьдесят лет! И я был ученым. Пусть не таким, как ваш Панков, — он выродок. Но и я тоже был ничего себе. Обо мне говорили, писали. И члена-корреспондента я, черт побери, тоже не по продовольственной карточке получил… (Серьезно.) Вот чего я Коле никогда не прощу… (Пытаясь обратить в шутку.) Он мой враг, но это между нами.
С в е т л а н а. Ничего не поняла. При чем здесь Коля?
В ы с т о р о б е ц. Ни при чем, конечно. Я пошутил.
С в е т л а н а. Ну, выкладывайте, что у вас произошло с Колей?
В ы с т о р о б е ц (помрачнев). Ничего у нас не произошло… Когда умер Шевырев, кандидатура нового директора для всех была очевидна. И в министерстве, и в Академии, и в партийных органах — Коля. Но у Коли есть редчайший дар — при любых условиях он остается над обстоятельствами. И Коля просто рассмеялся и ушел. Причем так рассмеялся и так ушел, что всем стало ясно: уговаривать бесполезно.
С в е т л а н а. Но при чем все же Коля? Вам-то что помешало?
В ы с т о р о б е ц. Отсутствие соответствующего дара.
С в е т л а н а Так себя и вините.
В ы с т о р о б е ц. Вот именно. Тряпка. А меня в директора. А какой я, к чертям, директор? А меня — представительствовать! А это знаете, какая штука?.. (Хохочет.) Вот сейчас уезжал, так там тип один журнальчик «Плейбой» мне дарит публично, понимаете. И с улыбкой такой гаденькой. Мол, как вы на эти сексуальные аттракционы прореагируете, ась? (Хохочет.) А я взял. И поблагодарил. Спасибо, говорю, что вы так о нас заботитесь, только в данном вопросе импорт нам не требуется, своей отечественной техникой вроде справляемся! Вот рожа-то у него вытянулась. Готов чай. Нюхайте. Букет! Вот что такое чай! А то — «минуточку». Чай — это поэма, а не минуточка. Будем пить чай и смотреть «Плейбой». Неприличный, скандальный журнал «Плейбой». (Вынимает журнал из чемодана.) Вот он, голубчик-«плейбойчик». А вот вам липтон. Больше не дам. А! Черт с вами, берите третий короб — хватит вам на год.
С в е т л а н а. Спасибо… (Листает журнал.) Смешно… Непонятно только, кто это, мужчина или женщина?
В ы с т о р о б е ц. А у них это не имеет значения.
С в е т л а н а (смеется). Боюсь, что это нигде уже не имеет значения.
В ы с т о р о б е ц (глухо). Наверное, вообще ничто не имеет значения, кроме времени… А оно всегда против человека…
С в е т л а н а. Вы какой-то очень усталый. Почему вы такой усталый, Михаил Романович?
В ы с т о р о б е ц. От излишне ясного понимания перспективы.
С в е т л а н а. Что происходит? Почему вы так нервничаете?
В ы с т о р о б е ц. С чего это вы взяли?..
Светлана молча и ласково кладет руку на его сжатый кулак. Пауза.
Боюсь, вам трудно будет понять, Светлана Никитична… Да.
С в е т л а н а. А вы не бойтесь, Михаил Романович. Не бойтесь. Я… Разве уж так важно, чтобы я поняла? Вот вы будете мне говорить что-то, глядишь, и сами лучше разберетесь. Я это очень хорошо знаю, как важно… чтоб было кому рассказать…
В ы с т о р о б е ц. Вот оно что… Да-да… Какая история, черт… (Стремительно прокатившись по комнате, останавливается у телефона, стоит, покачиваясь на каблуках, затем решительно набирает номер. Ждет. Опускает трубку. Внезапно подходит к Светлане и долго молча на нее смотрит.)
С в е т л а н а (испуганно). Что с вами?
Высторобец по-прежнему молча привлекает ее к себе и целует.
(Вскакивает и мгновение стоит в замешательстве.) Почему вам так плохо, Михаил Романович?..
В ы с т о р о б е ц (опустив голову). Спасибо… Да… вы угадали… Я пропал… Кажется, я пропал… Кто бы мог подумать, да и я сам думал ли, как меня закрутит лихо…
С в е т л а н а