Непрерывность - [56]

С м и р н о в  Г е о р г и й  А р с е н ь е в и ч — ответственный работник министерства, 42 года.

К о р о б о в а  Л ю с я — сотрудница Панкова, 25 лет.

К о р о б о в а  А н н а  В л а д и м и р о в н а — ее мать, 55 лет.

Л о т о ч н и ц а — 40 лет.

М о р е в  И в а н — 34 года.

К о н т ы р е в  С л а в и к — 37 лет.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На просцениуме — П а н к о в  и  Л ю с я  К о р о б о в а. Панков внешне в полной мере хрестоматиен и зауряден, как привычный тип современного ученого. Он в летнем пальто, с портфелем в руках, — по-видимому, собирается уходить. Люся — крупная, несколько угловатая девушка, стремительная в жесте и в разговоре.

П а н к о в (неожиданно). Если птицу в клетке продержать долго, а потом выпустить… она не знает, что делать. Все забыла…

Л ю с я. К чему это вы?

П а н к о в (сам пытаясь понять свое состояние). Почему-то вспомнилось… Читал, наверное, когда-то… (Сухо.) Так… Мы все оговорили?

Л ю с я. Все.

П а н к о в. Малейшее отклонение в режиме — и ты мне звонишь.

Л ю с я. Первые три часа думать не о чем. Гуляйте.

П а н к о в. Легко сказать. А как это делается?

Л ю с я. Вот тоже!.. В кино пойдите или по улицам…

П а н к о в (в ответ на свои мысли). Да-а… Бежал-бежал двенадцать лет, прибежал, и вдруг — пустота.

Л ю с я. К чему «гоп» до времени говорить?

П а н к о в (машинально повторяет). До времени. (Неожиданно резко.) Я должен остаться…

Л ю с я. Опять?

П а н к о в. Ты же знаешь — исключить ошибку нельзя, вероятность не равна нулю.

Л ю с я. Опять?! Да сколько ж можно?

П а н к о в (перебивает). Если я уйду… Этого никто не поймет.

Л ю с я. Все уже обсудили, все! Ведь что случись, кто-то должен начать сначала?.. А кто-то — это вы! Только вы это сможете! И потом… вы же сами подписали приказ, ведь так?

П а н к о в. Но пойми же ты, пойми, ради Христа, — это мой ребенок! Понимаешь — мой ребенок!.. У нас со Светкой нет детей… Все здесь!

Л ю с я. А я?..

П а н к о в. Что — ты?

Л ю с я. Разве ж я вам не дочь?

П а н к о в. Да… извини… верно… За десять лет ты стала мне дочерью… верно…

Л ю с я. Пора. Вам надо идти…

П а н к о в (машинально). Мне надо идти.

Л ю с я. И не волнуйтесь вы, бросьте мучиться. Вы же сами меня всегда учили — превыше всего целесообразность. Голова-то у меня вроде соображает… В общем три часа вы абсолютно свободны.

П а н к о в (потерянно). Абсолютно свободен…

Л ю с я. И поцелуйте меня на прощанье… По-отцовски.

П а н к о в (сердито). Не дури. И звони в любое время. Завтра на работу — как всегда, ровно в девять.

Л ю с я. Да… Как всегда — ровно в девять.

Затемнение.

Квартира Панковых. Звонит телефон.

С в е т л а н а (снимает трубку). Алло?.. Нет, вы ошиблись, Катя здесь не живет… Да-да, пожалуйста… (Уже совсем было собралась положить трубку, но передумала). Алло! Алло!.. Нет, не нашлась ваша Катя. Просто… просто… поговорите со мной, дяденька!.. (Смеется.) Это мужу моему однажды позвонил какой-то мальчик и вот так же… с тоски попросил: «Поговорите со мной, дяденька!»… Да о чем хотите, все равно. Мне просто нужно поговорить, по-го-во-рить, понимаете?.. А я, кстати, читала Фрейда… Нет, не изложение, а именно самого Фрейда, и, по-моему, это серьезно. Во всяком случае, интересно… Муж привез… Не помню — из Англии или из Франции, — не помню точно… Не знаю, у него не отобрали… Он? Ученый, академик… Нет, правда академик… Ну, не верите — как хотите. А вы любите дождь?.. Любите? Хорошо… А я не люблю — всегда простужаюсь и потом валяюсь с гриппом… Нет, на дождь лучше смотреть в кино — его эффектно снимают и грустно. А какой вы цвет любите? Я — голубой, а вы?.. Не знаете? Ну, подумайте и определите все-таки для себя. Человек должен знать свой цвет, а то и будете таким бесцветным… Нет, вы не обижайтесь… Просто я иногда удираю ото всего в какой-нибудь музей… Нет-нет, ни в коем случае! В музеи я хожу одна, только одна!.. Нет, серьезно, как на свидание. Да я и хожу на свидание — с какой-нибудь одной картиной, каждый раз с другой, а иногда с той же самой… Стою и думаю: почему художник написал об этом, почему вот именно так все и в таком цвете? — вообще придумываю ему жизнь… Нет, ну зачем же вы так говорите, дяденька? Вот все и испортили… Нет, никогда не увидимся. И потом, я уродина и к тому же старая-престарая, и у меня дюжина детей, а самое главное… я люблю своего мужа и, как говорится, не могу иначе. Привет Кате. У меня все… (Кладет трубку.) Дяденька…

Звонок в дверь. Светлана выходит и возвращается с  В ы с т о р о б ц е м. Это мужчина лет пятидесяти, полный, но не грузный, даже с некоторой легкостью и изяществом в движениях, одет строго и просто, с чем, впрочем, контрастирует несколько легкомысленная белая кепочка. В руках чемодан.

В ы с т о р о б е ц. Черт!

С в е т л а н а. А Коли нет.

В ы с т о р о б е ц. Знаю. Одно утешение, что есть еще дома, где дверь отворяют женщины. (Ставит чемодан, снимает кепку.) Моей жены тоже нет дома. И я, когда улетал, ключей не взял, черт, чепуха какая-то. Должен был прилететь завтра. Прилетел сегодня. Вот вам. (Лезет в карман и достает какую-то безделушку, передает Светлане.) Сувенир. Индейские мастера. Индийские то есть…