Неожиданные люди - [99]

Представьте себе молодую, изящную женщину, провинциалку, впервые попавшую на южный курорт. Дома у нее остался муж, которого она не любит, и любимый сынишка, мешающий порвать ненавистные узы супружества. Представьте далее, что эта женщина по натуре своей жизнерадостна, весела, любит эстрадную музыку и замечательно хорошо поет и танцует. И вот, очарованная южной экзотикой, словно зовущей к счастью и любви, она встречает человека, который любит то же самое, что любит она, человека, внешний облик которого как нельзя более выражает ее идеал мужчины: он высок, широкоплеч и, несмотря на некоторую полноту, довольно статен; и у него такая обаятельная, покоряющая улыбка, — стоит ли удивляться, что эта женщина влюбилась в родственную душу, а родственной душой был, разумеется же, Леня Маркин… Да разве наш герой не достоин любви? Хотел бы я посмотреть на женщину, которая, однажды оказавшись в щедрых объятиях Маркина, устояла бы перед ним…

Леня Маркин тоже страстно увлечен был молодой провинциалкой. Его талант гитариста, любимые эстрадные песенки, которые она и он распевали в компании своих мимолетных приятелей, ежедневные танцы, интимные разговоры тет-а-тет на лавочке в ночной благоухающей тиши, а главное, психологический настрой влюбленных, — сделали необходимое дело, и в ускоренном темпе пройдя все фазы любви, они зажили счастливой жизнью молодоженов.

— Моя жена Таня, — представляя на пляже свою подругу литературной братии, блаженно улыбался Леня.

И литераторы, проницательно поглядывая на розовеющую от всеобщего внимания Таню, со вздохом отвечали ему:

— От души вам завидуем, Леонид Сергеич…

И только поэтесса Алла, дотоле дарившая его своею откровенностью, утратила вдруг всякий интерес к нему…

Насмерть рассердившись на жену за бесконечные попреки, Леня Маркин, отправляясь к морю, сиял обручальное кольцо с правой руки и надел его на левое, но, к чести своей, перед Таней он не стал разыгрывать разведенного мужа и в самом начале знакомства признался ей в истинном своем семейном положении. Но Таня, как все влюбленные, смотрела на отношения с любимым человеком сквозь розовые очки, и ей, охваченной радостью настоящего большого чувства, будущее рисовалось как непрерывное движение к счастью: Леня, приехав домой, во всем признаётся жене, и они разводятся; получив согласие на развод, он дает телеграмму Тане, и Таня, поступив точно так же, забирает сынишку и едет в Москву, чтобы навсегда соединиться с любимым… В том, что Леня испытывает такое же глубокое, всепоглощающее чувство, какое испытывает она сама, Таня даже сомневаться не могла, и мысль о том, что он, ее родной, любимый Леня, сделает все возможное и невозможное, чтобы никогда не расставаться с ней, казалось ей такой же истиной, как то, что снег белый, а трава зеленая, — известно ведь, что всем влюбленным свойственно желаемое выдавать за истинное. В общем, если чувства Тани выразить одним, двумя словами, то это были «восторг и упоение»; что же касается чувства Маркина, то его вернее было бы назвать удивлением с большой буквы. Наслаждение, которое он получал от молодого, страстного тела, настолько ошеломило его своей неожиданностью, что он, радостно смеясь в душе, уподобил себя тому простаку, много лет уже женатому, который лишь случайно узнал об удовольствии раздеть вначале жену, прежде чем укладываться с нею спать… И когда он окинул мысленным взглядом прошлые годы своей супружеской жизни, она показалась ему невыносимо банальной и пресной.

Как вы убедились, чувства Лени Маркина и Тани были несколько различны, но взаимное сближение обоим доставляло радость, а в радости дни похожи на мгновенья: влюбленные и оглянуться не успели, как пришла пора расставания… Перед разлукой грустное, тревожное чувство вдруг охватило Таню, ибо ей хотелось вновь услышать от любимого слова признании, под влиянием страсти первых встреч срывавшихся с уст нашего героя, но Леня Маркин, расточая комплименты ее красе, о любви своей не говорил ни слова. И тогда, забыв о женской гордости, встревоженная Таня спросила у него:

— Милый, скажи, ты… ты любишь меня?

— Конечно, — улыбаясь, ответил Леня Маркин, но тон, которым он ответил, не успокоил Таню.

— Ты любишь меня так же, как я тебя?

И Маркин, не желая лгать и притворяться, сказал с добродушной усмешкой:

— Ой, Таня… К чему эти детские вопросы?..

— Детские вопросы? — переспросила Таня, со слезами на глазах вглядываясь в Леню Маркина. — Ты называешь это детским вопросом?

— Ну, Танечка, успокойся. Ведь мы же взрослые люди, и мы должны трезво смотреть на вещи… Мы были вместе, нам было вместо хорошо, приятно… Но стоит мне и тебе вернуться домой, и, уверяю тебя, наш роман начнет забываться, как забывается приятный сон, и это естественно: человек живет настоящим…

— Как можешь ты так говорить? — глотая слезы и комкая в руках платок, спрашивала Таня. — Разве ты не видишь, не чувствуешь, как я люблю тебя?.. Ты — моя первая и навсегда единственная любовь, понимаешь ты это?.. Мысль о том, что я… я могу лишиться тебя, приводит меня в ужас, потому что ты — смысл моей жизни. Я… я не могу без тебя. — И она зарыдала.