Неотвратимость - [48]
Загаев коротко рассказал о каверзном случае в Сто-рожце. Но собеседник пожал плечами:
— Не знаю, не знаю… По нашим материалам, Машихин — заурядный воришка и пьяница. Взломать сейф — не доски украсть. Притом так аккуратно взломать, так замести след, что опытнейшие наши оперативники ничего… Нет, как хотите, а сейф Чирьеву не по зубам.
— Выходит, по зубам, если в его доме при обыске обнаружено почти девять тысяч.
— Но вот же, вот данные проверки! — помпрокурора ткнул пальцем в лист дела. — «В ночь на 19 сентября из дому не выходил»…
Загаев прочитал отпечатанное на машинке сообщение малинихинского участкового.
— Здесь сказано: был пьян. С кем пил, не сказано.
— Ну, знаете! Подобным типам компания не обязательна, и в одиночку пьют с аппетитом.
— Как доехать в Малиниху?
— Автобус туда ходит. Желаю удачи. Но сомневаюсь, сомневаюсьі
Видавший виды автобус урчал, скрипел, качался на расквашенном вешними водами, разъезженном шоссе. Кашлял мотор, ругался шофер, бензиновая гарь щипала глаза. Но местные пассажиры принимали неудобства езды как нечто вполне нормальное, само собой разумеющееся. Не роптали. Кое-кто подремывал даже.
Терпел и Загаев. Но вздохнул с облегчением, выйдя через полтора часа из автоколымаги на свежий воздух в рабочем поселке Малинихе. Воздух здесь был свеж и вкусен. Весна попрохладнее харьковской, однако тепло уже и зелено, и хороши хвойные леса вокруг, красивы невысокие горы. Сам поселок довольно большой. Двухэтажные «восьмиквартирки» подступают к заводскому забору, частные избы утыкаются огородами в подлесок.
Извещенный по телефону молодой старший лейтенант, малинихинский участковый, встретил Загаева радушно. Повел в столовую, где их вкусно и сытно накормили. Тут и беседовали они за чаем.
— Чирьев? Был такой алкаш. Ну что вам сказать о нем? Одно доброе дело за ним числится — что уехал отсюда. Мужик безвредный, но и бесполезный. В вытрезвитель часто попадал. Жил в комнатенке, в восьмиквартирном доме. Одинокий. Разные типы к нему шлялись, алкаши тоже. Почему уехал, не знаю. Его три раза за прогулы увольняли.
— С соседями бы его потолковать.
— Это можно. Сейчас позвоню в вытрезвитель, адрес уточню.
Он ушел в кабинет завстоловой и вскоре вернулся.
— У нас в вытрезвителе учет поставлен на уровне. Вот адрес. Один пойдете? Ладно, если что надо будет, я у себя в кабинете. Любого спросите, покажут.
Брусковый дом, в котором обитал когда-то Чирьев-Машихин, стоял на краю поселка, у тракта, ведущего в райцентр. В бывшей чирьевской комнатенке жила теперь приезжая семья, но и они, и соседи были еще на работе. Загаев пошел пока в управление завода, осмотрел кассу, окно, выслушал воспоминания кассирши. Ничего нового.
Возвратились со смены жители «восьмиквартирки». Но ничем Загаева не порадовали. Кражу помнили, а соседа Зиновия уже забыли почти. Вот жил в том подъезде электросварщик Крамарев, того помнят — талант в сварочном деле, и баянист к тому же — что хошь сыграет. Но Крамарев окончил заочно институт и в Пермь уехал. Еще жил на втором этаже фельдшер Прохин, который потом в Новосибирск к дочери уехал, — Про-хина тоже помнят, все к нему домой лечиться ходили, если прихворнется. А Зиновий Чирьев… Это пьяница-то? В позапрошлом году куда-то делся. И уж пес его знает, что он делал 19 сентября. Водку пил, поди, что больше-то.
Однако припомнили соседи, что позапрошлой осенью, кажись, приезжали к этому Зиновию какие-то двое из Седлецка. Несколько раз видели их — посидят у Чирьева, выпьют, конечно, и в Седлецк обратно смотаются. На чем приезжали? Да на автобусе, поди. Не те личности, чтоб свою «Волгу» иметь. Приметы? Разве упомнишь. Вот и все.
Поздно ночью скрипун-автобус доставил Загаева в Седлецк. Заночевал в гостинице. Утром покопался в архивах автоинспекции: не было ли угона автотранспорта в этом или в соседних районах в том сентябре? Особенно в ночь на 19-е? Были угоны. За одну только ночь на 19-е в самом Седлецке четыре случая. Однако, по данным ГАИ, все угонщики выявлены, никто из них за пределы города не выезжал. Меры приняты.
Больше в Седлецке делать нечего.
5.
Ушинский в который уж раз перечитывал свидетельские показания, отыскивал в них еще хоть какую-нибудь зацепку, когда в кабинет к нему зашел Хилькевич.
— Все ищешь «третьего собутыльника», Юрий Трифонович? Не нашел еще? А что от Загаева слышно? Не звонил?
— Звонил из Харькова. Начальство разрешило ему провести Первомай с семьей. После праздников приедет сюда. В Седлецке и Малинихе добыл немного фактов, но конкретного ничего, У тебя есть что-нибудь интересное?
— Вот послушай. Сегодня вдова Машихина приходила в паспортный стол выписывать из домовой книги покойника. И есть одна подробность. Так сказать, привет из загробного мира.
— Ладно, не интригуй, рассказывай.
— Ага, интересно? В общем-то ничего реального, так, из мира фантастики. Или даже мистики.
— Что, в Сторожце черти завелись?
— Представь себе, завелись! Знаешь, почему у вдовы живут сейчас брат с женой? Вот послушай.
Когда вдова сегодня у райотдела ожидала паспортистку, мимо проходил Хилькевич. Подсел к Дарье. Посочувствовал ей, пожалел. Разговорились в неофициальной обстановке.
