Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том I - [16]

После обеда, привезенного в термосах с кухни, в котором Борис принимал участие наравне со всеми, он перешел в другую группу. Там было больше мужчин (санитаров и выздоравливающих), они занимались перевозкой и загрузкой картофеля в яму. День пролетел незаметно.

Но он принес большую пользу как в материальном отношении, так как удалось закончить уборку всех овощей вовремя (со следующего дня начались дожди, которые продолжались почти весь октябрь месяц), так и в части знакомства нового начальника госпиталя с его подчиненными.

Болтая со своими товарищами по работе в овощном сарае и на поле, он както незаметно в течение одного дня перезнакомился почти со всей молодежью госпиталя. Ведь на территории его оставались только самые пожилые или больные, бравшие на это время всю тяжесть ухода за ранеными, находившимися в госпитале. Когда вечером Борис возвратился вместе со всеми на территорию госпиталя, то первый, кого он увидел, и кто заметил его, был Джек.

Увидев подходившего к дому Бориса, пес весело взвизгнул (в радости он никогда не лаял) и, бросившись к своему хозяину, чуть не свалил его с ног, пытаясь лизнуть в лицо. Обрадовался своему четвероногому другу и его хозяин. Он обнял собаку за его мохнатую шею и прижался лицом к его пушистой голове.

Так вдвоем они и направились в дом. Там их встретил Игнатьич.

Войдя в дом, Борис не узнал своего жилища. Видно было, что в его отсутствие тут основательно постарались. Прежде всего, все помещение было перегорожено на три комнаты плащ-палатками, очевидно, привезенными Игнатьичем с собой. Арка, отделявшая спальню от основной большой комнаты, была завешена двумя палатками настолько плотно, что образовалась вторая стена, с одного краешка создавшая нечто вроде двери, завешенной одеялом. С противоположного края большой комнаты двумя палатками был отделен хозяйственный угол Игнатьича. Там, кроме его постели, сооруженной на принесенном откуда-то топчане, находился и его старый шкафчик, сделанный кем-то из столяров медсанбата. В нем хранилась нехитрая посуда, привезенная Игнатьичем с собой.

Встретив Алешкина, Игнатьич сказал, что он привез с собой и самодельный умывальник, которым они пользовались в батальоне.

– Сковорода хоть и ворчал, но отдал. Хотел я наши табуретки и стол взять, да Лагунцов сказал, что этого добра и здесь достаточно. В самом деле, я у завсклада все получил: и скамейки, и табуретки, и два маленьких столика (себе, да и вам в спальню).

После умывания Борис зашел в спальню. До сих пор он как-то не осмеливался спросить про Катю и, не видя ее, подумал, что она, если и приехала, то поселилась где-нибудь с сестрами.

Но, едва он зашел в спальню, чтобы сбросить грязную гимнастерку и надеть чистый китель, как понял, что, Катя не только приехала, но, кажется, и решила жить с ним в одном доме. На стене рядом с его шинелью висела и ее шинель. А в углу на табуретке лежал ее вещевой мешок.

Выйдя из спальни, Борис спросил Игнатьича, собиравшегося на кухню за ужином:

– А Шуйская тоже приехала?

Тот усмехнулся в свои рыжеватые с сединой усы:

– А как же, конечно, приехала. Она целый день в операционной провела, в палаты ходила, перезнакомилась со всеми, кто тут оставался. Да вот она и сама идет. Сейчас сама вам все расскажет.

И действительно, только Игнатьич отворил дверь, как в неё вбежала раскрасневшаяся, веселая, но в то же время смущенная Катя. Она остановилась у дверей и, исподлобья поглядывая на Бориса, спросила:

– Ты не сердишься, что я оставила свои вещи у тебя? Я хотела поселиться у старших сестер, в землянке у них места много, но старшая палатная сестра Мертенцева сказала мне:

– Что же вы, так и будете врозь жить? У нас тут все вместе живут, мы ведь знаем, что вы с товарищем начальником живете. – Я чуть не провалилась со стыда. И откуда это все известно?…

Борис во время этой речи, смущенно поглядывая на Игнатьича, не знал, что и ответить. Тот, видимо, заметив неловкость своего положения, поспешно вышел из дома и плотно закрыл за собой дверь.

– Ну, Боренька, милый мой, ведь это хорошо, что мы будем с тобой вместе, теперь уж я не буду бегать к тебе украдкой, как в медсанбате. Здесь все считают меня, если не настоящей, то военной женой, и потому я думаю, что могу поселиться у тебя. Понимаешь, – торопилась она, не давая Алешкину ни времени, ни возможности что-либо возразить: – Когда я приехала и представила свои документы начальнику канцелярии товарищу Добину, он чуть презрительно и снисходительно посмотрел на меня и в упор спросил:

– Вы что же, жена товарищу майору будете? – Я даже немного растерялась, но потом набралась смелости, а, может быть, и нахальства и прямо ответила: – Нет, не жена, но жить с ним мы будем вместе. Вам этого достаточно? – Он хотел смутить меня, а после этого ответа смутился сам… Конечно, он не ожидал такой прямоты от меня. Ведь именно он оформлял твои документы и, выправляя твой аттестат, прекрасно знал твое семейное положение. Я это понимала, потому так ему и ответила. Он за мою прямоту, кажется, меня уважать стал. Ты на меня не сердишься?

Они сели рядом на одну из скамеек, стоявших у стола. Она немного испуганно и встревоженно посмотрела на все еще молчавшего Бориса.