Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [95]

Но повторяем, все это выяснилось значительно позднее, пока же все, и прежде всего командир батальона, беспокоясь, чтобы не открылось их новое местонахождение, самым старательным образом маскировали все, что можно было замаскировать.

В один из последних дней пребывания батальона на старом месте к Алешкину приехал комиссар дивизии полковой комиссар Марченко. Он подтвердил слухи о том, что командира дивизии Володина убирают из дивизии и переводят куда-то на юг. Сообщил даже фамилию предполагаемого нового командира дивизии. По его словам, это был полковник Ушинский Борис Иванович, тот самый, который работал в свое время в комиссии по подготовке нового Полевого устава РККА. Марченко сказал, что теоретически этот новый командир очень грамотный военный специалист, но он до сих пор еще не воевал, с ним будет трудно и, наверно, Марченко придётся из дивизии уйти.

Борису было жалко расставаться с Марченко. После своего довольно бурного знакомства под Невской Дубровкой у них сложились, не сказать, чтобы совсем дружеские, но, однако, все же очень хорошие отношения.

«Какое-то будет новое начальство?», – невольно подумал Алешкин. Но его в настоящий момент тревожило другое.

Дело в том, что комиссар медсанбата Кузьмин, хотя и был хорошим человеком, знал свое дело, умело организовывал политработу в батальоне и старался как можно больше времени проводить среди раненых и личного состава батальона, все чаще и чаще прихварывал, а те боевые дни, которые требовали напряжения всех сил каждого медсанбатовца, требовали еще большего напряжения и от комиссара, особенно при таком командире, каким оказался Федоровский. Это напряжение окончательно подорвало и без того плохое здоровье Кузьмина. Лечившая его, как и всех в батальоне, Прокофьева после переезда на новое место категорически запретила ему вставать с постели. Он это запрещение нарушал, этим утяжелял свое состояние и фактически превратился в тяжелого постельного больного. Зинаида Николаевна заявила, что если Кузьмин и встанет, то работать в полевых условиях, в которых находился медсанбат, не сможет. А в теперешнем его положении он нуждается в длительном и серьезном терапевтическом лечении, которое в условиях батальона ему обеспечить невозможно.

Борис доложил об этом Марченко и попросил его как можно быстрее прислать замену комиссару. Тот даже обрадовался.

– Вот удачно-то, хоть мне и жалко бедного Кузьмина, но такой больной, как он, для медсанбата действительно не годится. А у меня есть один в резерве. Правда, он просился в строевой батальон, ну, да я думаю, что я его уговорю пойти в медсанбат. Это капитан Фёдоров, он был ранен в грудь, почти год провалялся в госпиталях и с большим трудом добился возвращения на фронт, в свою старую дивизию. Кстати, и оперировали его в свое время в вашем медсанбате.

Он уже около месяца находится при политотделе дивизии. Во время прошедших боев, как сверхштатный инструктор, он часто бывал на передовой и показал себя там как боевой, храбрый и толковый человек. Один раз он даже заменял раненого комбата 41-го стрелкового полка. Но все-таки после ранения, которое он перенес, держать его в строевой части нельзя, вот я тебе его и дам!

Борис немного замялся:

– Опять мне больного человека суют. Какой же он мне будет помощник после ранения в грудь? – подумал он. Борис таких раненых много перевидал, многих прооперировал сам и хорошо знал, как выглядели те, которых удавалось вытянуть и эвакуировать для дальнейшего лечения в тыл.

Заметив не совсем довольное выражение лица Алешкина, Марченко засмеялся.

– Да ты не сомневайся, я тебе не какого-нибудь инвалида подсовываю. Это, повторяю, боевой парень, и если я его уговорю, то к тебе пришлю как можно быстрее… Сам увидишь! Обеими руками уцепишься.

Через неделю (уже на новом месте) к Борису зашел в его только что собранный домик молоденький, подтянутый, худенький политрук и, подавая направление, с мягкой и какой-то очень подкупающей улыбкой представился:

– Политрук Федоров прибыл для прохождения дальнейшей службы комиссаром медсанбата.

Он как-то сразу пришелся Борису по сердцу. И в последующей их совместной службе они были самой дружной парой, отлично дополнявшей друг друга.

Когда Борис выезжал куда-либо из батальона, он знал, что его заместитель Федоров, хотя и не имевший медицинского образования, в состоянии заменить его вполне квалифицированно и с полным знанием дела.

Кстати сказать, еще до прибытия Федорова, состояние здоровья Кузьмина настолько ухудшилось, что, по требованию Прокофьевой, он был срочно эвакуирован в один из госпиталей армии. Как потом стало известно, там он тоже не задержался и был отправлен в глубокий тыл. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Федоров настолько быстро освоился со своей ролью комиссара медсанбата, так быстро перезнакомился со всем личным составом, а со многими подружился, что через неделю казалось, что он всегда служил в батальоне.

Если с уходом комиссара Кузьмина батальон не только ничего не потерял, а даже, получив такую замену, как Федоров, только выиграл, то другая потеря оказалась гораздо значительней и чувствительней.