Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [94]

Помощь Павлова оказалась прямо-таки неоценимой. Под его руководством бригада плотников аккуратно разобрала намеченные к перевозке домики, перенумеровала все бревнышки, окна и двери. Павлов заверил, что на сборку каждого домика потребуется не более 2–3 часов, а, следовательно, дня через три весь персонал ьатальона будет обеспечен жильем.

Алешкин решил оставаться на старом месте до самого конца переезда санбата, и поэтому его домик наметили разбирать последним, после того как будет свернута последняя госпитальная палатка и будут вывезены все раненые.

К тому времени, когда нужно было свертывать эту палатку, в ней оставалось всего 10 человек, которые, по мнению Алешкина и врача из госпитального взвода, оставленного для их лечения, а также и хирурга Дуркова, в состоянии перенести переезд до нового расположения батальона без особого ущерба для своего здоровья. Остальные, оставленные в начале передислокации санбата, частью были вывезены ранее, частью скончались, не выдержав тяжести полученных ранений.

Через 3 часа после отправки последней палатки и раненых, а вместе с ними Игнатьича, Джека и вещей комбата, Павлов со своей бригадой при деятельном участии самого Бориса разобрал его домик и погрузил на полуторку, на которой он вполне уместился, и все выехали на новое место. На старом остались только протоптанные тропки и площадки из-под домиков и палаток, не заросшие травой, да огороженное колючей проволокой кладбище.

Между прочим, когда отправлялась вторая часть операционно-перевязочного взвода вместе с Катей Шуйской, Борис стоял в тени большой ели и наблюдал за погрузкой. Он, как было известно, оставался на старом месте до конца. Когда машины уже были совсем погружены и отправлявшиеся вместе с ними должны были, как всегда, с помощью друг друга забираться на верх груза, то от одной из машин отделилась маленькая девичья фигурка и, крикнув: «Подождите, я сейчас!» – подбежала к Борису. Конечно, это была Катя, уже давно его заметившая.

Обхватив его шею руками и прильнув к нему всем телом, она несколько раз поцеловала его и прошептала:

– Милый, милый Боренька, приезжай скорей! Я буду беспокоиться!

Едва Борис успел ответить на ее поцелуй, как она вырвалась из его объятий и через минуту уже кричала:

– Девчата, помогите мне забраться к вам!

Наконец, 5 октября 1942 года медсанбат № 24 занял свое новое место. Кажется, в первый раз за все время существования батальона передислокация происходила не в спешке, не с постоянным ожиданием или даже сразу началом большого наплыва раненых, а в спокойной, можно сказать, нормальной обстановке.

Правда, каждый день (как заведенные, по выражению Игнатьича) над лесом, из которого выбирался медсанбат, и над дорогой, по которой следовали его машины, с утра до вечера кружились немецкие бомбардировщики, взрывались сбрасываемые ими бомбы, причем некоторые из них в пределах старой территории батальона, на местах, уже освобожденных от палаток и других сооружений. Хотя вражеских самолетов стало меньше (очевидно, основная масса их переместилась в другой район фронта), но, тем не менее, все эти бомбежки причинили кое-какой вред: была разбита одна санитарная машина, разрушены кухонные навесы, которые предполагалось использовать и на новом месте, легко ранены несколько человек из рядового состава батальона.

Неприятности доставлял и периодически повторявшийся артиллерийский обстрел этого участка леса. На территории батальона ни один снаряд не разорвался, но их свист и разрывы в 200–300 метрах, нервировали всех. Поэтому, когда, наконец, передислокация закончилась и батальон очутился на новом месте, все облегченно вздохнули.

Новое месторасположение медсанбата находилось от прежнего всего в 4 километрах и, следовательно, от передовой в 7–8 километрах. Значит, оно не могло считаться совершенно безопасным, так как было достижимо и для артиллерийских снарядов, и для бомбежки с воздуха.

Оно располагалось в удалении от основного фронтового тракта, причем в районе, который немцы почему-то совершенно не бомбили и не обстреливали. Первое время Алешкин, его помощники и начсандив Пронин даже не понимали, чем объяснить такое счастливое стечение обстоятельств. Ведь, забегая вперед, мы скажем, что на этом месте медсанбат простоял, кажется, самый длительный период времени из всего, которое ему приходилось находиться на одном и том же месте в течение войны. Медсанбат стоял на этом месте с 5 октября 1942 года по 15 июня 1943 года, то есть почти 9 месяцев, и за все это время ни разу не подвергался ни обстрелу, ни бомбежке.

Это долго оставалось загадкой для всех. Лишь летом 1943 года, когда в районе 65-й стрелковой дивизии был сбит немецкий самолет, и в руки начальника штаба дивизии полковника Юрченко попал планшет с картой всей этой местности, секрет объяснился. Начсандив Пронин, рассмотрев эту карту и сравнивая ее с имевшейся у него, заметил, что на том месте, где сейчас расположен медсанбат, на немецкой карте было обозначено сплошное непроходимое болото.

Таким образом, сравнительно благополучной жизнью 24-й медсанбат почти в течение года был обязан неточности немецких топографических карт.