Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [92]

И Борису пришлось признаться самому себе что, Катя Шуйская его таки увлекла, что она вытеснила в это время из его сознания и Катю с ребятишками, и Таю. Это его и пугало, и возбуждало еще больше. Надо сказать, что за прошедшие дни Борис и Катя встречались почти каждый вечер. Встречи эти были как будто случайными и происходили они на какой-нибудь из дорожек, протоптанных санитарами. Встретившись, они обычно разговаривали несколько минут о каких-нибудь медсанбатовских делах, затем Борис пытался поцеловать Катю, иногда это ему удавалось. Она как будто сердилась и требовала, чтобы он этого больше не делал, но глаза ее говорили другое, да и попытки вырваться от Бориса большею частью были очень неловкими. Поцеловав ее несколько раз, он вынужден был ее отпустить и давать слово, что это больше не повториться. Но при следующей встрече все начиналось сначала.

Встречи эти уже вошли в привычку, Борис, даже идя на дежурство в операционную (он продолжал дежурить в малой операционной), вдруг неожиданно встречал Катю, иногда шедшую с ним в одном направлении, которая после поцелуев быстро убегала вперед и скрывалась в операционной. А там в своей белой маске за столом с инструментами она имела такой неприступный вид, что Борис даже и представить себе не мог, что всего несколько минут тому назад он ее целовал, и что она отвечала на эти поцелуи. Он не мог себе представить, что эти строгие руки только что ласково обнимали его за шею, а маленькие твердые губы крепко прижимались к его.

Взгляд ее глаз был так серьезен и напряжен, что казалось, в этой маленькой головке никаких других мыслей, кроме старания выполнить свою работу как можно лучше, и не может быть.

И только иногда, в период затишья, когда в работе операционной наступал часовой или более перерыв, и они оба в ожидании следующего раненого сидели со сложенными руками, вытянутыми так, чтобы не нарушить их стерильность, и перебирали пальцами кусочки марли, смоченной в спирте, в глазах Кати при встрече их со взглядом Бориса мелькали какие-то лукавые веселые искорки и чувствовалось, что под маской ее губы складывались в улыбку.

Глава пятая

На следующий день, приехав на новое место, Борис убедился, что развертывание батальона идет по намеченному плану. Переговорив с Прохоровым, Борис выяснил, что место для медсанбата достаточно удачно, но имеет один весьма существенный недостаток. Сосновый лес, который окружал палатки батальона, был молодой, сосенки невысокие и росли не очень густо. Кроме того, часть леса пришлось вырубить, чтобы расчистить место для палаток, хотя в основном для их размещения Прохоров и старался использовать естественные поляны. Для постройки лежневой дороги пришлось вырубить тоже не одну сотню деревьев, так что если теперь начать строить жилье для личного состава, то придется вырубать чуть ли не весь этот участок. Возить лес издалека по бездорожью невозможно, разместить медперсонал в палатках тоже нельзя – палаток было мало и даже при небольшом наплыве раненых они были нужны все.

Держать персонал в шалашах или палатках, сооруженных из плащ-палаток, как это делалось в первые дни войны, было нельзя.

Во-первых, потому, что приближалась зима, а во-вторых, потому, что, по всей видимости, санбату на этом новом месте, куда пока еще не залетал ни один фашистский самолет и не долетали немецкие мины, в условиях стойкой обороны придется простоять не один месяц. Теперь все уже хорошо знали, что для того, чтобы медперсонал работал с полной отдачей сил и не выматывался бы в первые же дни напряженной работы, ему нужно создать возможно благоприятные условия жизни.

Взвесив все это, Алешкин и Прохоров решили вслед за перевозкой основных сооружений батальона перевезти на новое место и домики, занимаемые работниками медсанбата в настоящее время. Домики эти, сделанные в свое время для штаба дивизии руками опытных плотников-саперов, простояли уже более полугода, их бревнышки, хорошо подогнанные друг к другу, высохли и имели небольшой вес, а на холодное время могли создать хорошее жилье.

Если их правильно разобрать, а затем также правильно собрать, то это значительно облегчит положение медсанбата.

Вопрос только в том, кто будет руководить этой работой? Ни Алешкин, ни Прохоров, да и никто-либо другой из известных Борису лиц, в строительных делах были несведущи. И тут Прохоров заявил:

– Есть такой человек! Мне его старшина Бодров нашел, это сержант Павлов из выздоравливающих. Он на гражданке прорабом строительным был. Плотник и столяр он хороший. Строительством лежневки тоже он руководил. Возьмите его, товарищ комбат. Поговорите с ним, он посоветует, как это все сделать.

– А куда он ранен?

– В ногу, в бедро, касательное ранение, рана уже почти совсем зажила.

– Ну вот, зажила. Значит, нам его в часть вернуть надо!

– Неужели же мы не сумеем такого нужного человека хотя бы на две-три недели задержать? Похлопочите у комиссара, да и товарища Пронина попросите.

Убедившись в том, что на новом месте расположения медсанбата все идет как нужно и определив места, где можно будет поставить перевезенные для жилья домики, а их оказалось 15 штук, Борис вместе с сержантом Павловым выехал в старое расположение батальона.