Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [90]

После отбоя тревоги начсанарм и начсануправления фронта вместе со своими хирургами, немного сконфуженный своим довольно-таки паническим поведением, хмуро предложил побыстрее показать медсанбат.

Идя по территории батальона от палатки к палатке, осматривая операционные и госпитальные, где, по всей видимости, несмотря на тревогу, работа не прекращалась, Песис недовольно заметил:

– Что же они, вот так целый день над вами летают, бомбят, а вы так и работаете? Так ведь они могут и вас, и всех раненых уничтожить. Зачем такая ненужная бравада? Борис ответил, что, действительно, так работать тяжело, но если при тревоге начать таскать раненых из палаток в щели, а затем обратно, то этим делу не поможешь, а только демаскируешь себя.

– Кроме того, – добавил он, – раненого со вскрытым животом в щель не потащишь, только что прооперированного тоже, да и из шоковой палатки никого не вытащишь. Ну, а если раненые остаются на местах, то персонал не может их оставить. Все врачи, медсестры и санитары, занятые на работе, тоже остаются на своих местах. Ну а свободные от работы, – Борис немного помолчал, – во-первых, их очень мало, и они или спят и даже тревоги не слышат, или уже так привыкли, что редко кто прыгает в щель. А вообще-то, товарищ дивизионный врач, я считаю, что находиться в таком месте медсанбату не следует. Вот поэтому я и обратился в штаб дивизии с рапортом о разрешении передислокации.

Тут в разговор вступил начсанарм Скляров:

– Я уже дал товарищу Пронину такое разрешение, а с командиром дивизии договорюсь сам.

– Ну, вот и хорошо, – сказал Песис, – в таком случае и начинайте переезжать немедленно.

Этот разговор происходил уже в то время, когда комиссия успела обойти весь батальон, быстро, хотя, может быть, и довольно поверхностно осмотреть все его подразделения, и даже снять пробу на кухне, и еще раз похвалить поваров.

Подойдя к домику командира медсанбата, Песис, с опаской поглядывая на небо, где все еще продолжались воздушные бои, правда, на большой высоте и в стороне от батальона, спросил, обращаясь к А.А. Вишневскому и Ю.О. Заку:

– Ну, доктора, каково ваше мнение о медсанбате № 24? Ответил Вишневский:

– Конечно, при таком беглом осмотре много не увидишь, но то, что я видел, мне понравилось, обработку раненых они ведут правильно, своевременно. Госпитальный взвод работает, я бы сказал, даже хорошо. Раненые у них там получают все, вплоть до капельного вливания, чего у нас даже в некоторых армейских госпиталях и то не делается. Правда, при полостных операциях немного злоупотребляют эфирным наркозом, ну да с этим, к сожалению, ничего не поделаешь.

– А я, просмотрев операционный журнал, – заметил Зак, – обнаружил, что все операции, сделанные командиром батальона, в том числе и полостные, проводились под местным обезболиванием, недаром он наш ученик.

– Так что же, здесь командир медсанбата сам еще и оперирует? – удивился Песис. Скляров сказал:

– Да ведь до того, как товарищ Алешкин стал начсандивом, а затем командиром медсанбата, он в этом батальоне ведущим хирургом был, ну и сейчас от этого не отрывается.

– Это хорошо, что командир медсанбата от лечебной работы не отрывается, да ведь у нас хирургов в госпиталях не хватает, надо бы его туда забрать, – произнес Вишневский.

– Ну, командиров медсанбатов у нас тоже не хватает! А такое сочетание, когда командир может в любой момент заменить хирурга, только полезно, – возразил Скляров.

– Ладно, не будем спорить, давайте пойдем к машине, и пора возвращаться, а вам, товарищ Алешкин, мой приказ – передислоцируйтесь быстрее и старайтесь держать свой батальон всегда в таком порядке, какой я увидел сегодня, – с этими словами Песис пожал руку Борису и находившимся тут же Сангородскому, Прокофьевой и Сковороде.

Во время приведенного разговора Игнатьич принёс отчищенные и отглаженные шинели гостей, и все направились к шлагбауму, находящемуся при въезде в батальон. Около него стоял ЗИС-101, машина начсанфронта и «Эмка» начсанарма.

Еще ранее Борис поручил командиру автовзвода заправить машины горючим и по возможности привести их в приличный вид. Над этим потрудились двое из находящихся на отдыхе шоферов, они же организовали и питание водителей. Сейчас, когда Песис подошел к своей машине, он увидел сияющего шофера и блестевший, как новенький, автомобиль. Он засмеялся:

– О-о, да тут не только людей лечить умеют, но и машины тоже, ведь она у меня, как запущенная лошадь, была. Как, Миша, – обратился он к своему шоферу, – почему же она так каждый день не выглядит?

Тот, может быть, и обиделся бы на это замечание, но уж больно вкусно пообедал и потому довольно благодушно ответил:

– Да, с вами приведешь машину в порядок, когда вы, товарищ начальник, с утра и до поздней ночи ее гоняете, а ведь нас не везде так встречают.

Песис усмехнулся:

– Хорошо, хорошо, раз тебе здесь так нравится, я буду тебя сюда почаще посылать. Тут хорошо угощают и на земле, и с воздуха…

Своими словами он намекнул на то, как его Миша во время бомбежки основательно струхнул.

Ну, однако, поехали, пока снова немецкие самолеты не появились. Проводив начальство, Алешкин, Пронин, Сангородский, Сковорода и Прокофьева возвратились к домику комбата. Там на коротком совещании решили начать передислокацию с сегодняшней ночи. При том, что делалось в воздухе над дорогой и вообще в этом районе фронта, отправлять колонну автомашин с имуществом и людьми днем было просто безрассудно.