Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [89]

Пока Борис докладывал, он заметил, что Ю.О. Зак подошел к Вишневскому и что-то с жаром ему рассказывал, показывая на него. Заметил он также и взгляд Вишневского, брошенный на него так, как будто бы он пытался узнать в нем знакомого. Алешкин внутренне усмехнулся. После Ленинградской блокады, где он потерял большую часть зубов и, по крайней мере 10 килограмм, после того, что пришлось пережить в периоды последних тяжелых боев дивизии, да еще одетого в непривычную для Александра Александровича военную форму, узнать в нем того курсанта, который два года назад ассистировал ему на операциях в клинике его отца, было трудно.

Выслушав рапорт, Песис, а это был именно он, довольно сердито бросил:

– Как это ничего не произошло?! А эта бомбежка? Алешкин улыбнулся.

– Так мы к этому привыкли. У нас это уже больше недели, с утра и до позднего вечера.

И как раз в этот момент, точно подтверждая слова Бориса, над группой врачей на сравнительно небольшой высоте пронесся воющий немецкий бомбардировщик. Он не сбрасывал бомб и не стрелял из пулемета, хотя летчики, конечно, и видели группу людей, стоявших на сравнительно открытом месте. Очевидно, весь боезапас он уже израсходовал и сейчас, скрываясь от наших истребителей, мчался на новую заправку.

При появлении этого самолета Песис, Вишневский, Скляров и Зак быстро спрыгнули в придорожную канаву и присели в ней. На дороге остались только Пронин и Алешкин, они подошли друг к другу и поздоровались.

Самолет пролетел, фронтовое и армейское начальство выбралось из канавы.

– Что за фокусы такие? Почему вы не сошли с дороги? – недовольно обратился к Пронину и Алешкину Песис.

– Товарищ дивизионный врач, – возразил Пронин, – это было делать бесполезно, если бы он бомбил, так его бомбы упали бы далеко за дорогой, а стрелять он должен был бы раньше начать… Он уже пустой был.

– Ишь ты, – обернулся Песис к начсанарму, – какие они у тебя расчетливые… Только за каким чертом медсанбат в такое место поставили? Ведь если его разбомбят, так и с вас, и с них головы поснимать мало! Что, другого места подальше от передовой не нашли, что ли? Сколько здесь километров от передовой?

– Четыре с половиной, – ответил Алешкин.

– Четыре, да еще и с половиной! А вы что, не знаете, что ближе 8 километров вам находиться не следует? – уже совсем рассердился Песис.

Тут в разговор вмешался начсанарм, Николай Васильевич Скляров:

– Вот как раз за разрешением на передислокацию медсанбата ко мне и приехал начсандив 65-й, когда вы прибыли. Ведь батальон здесь сосредотачивался в предвидении успешного наступления их дивизии. Ну, а оно не удалось.

Затем Скляров обратился к Борису:

– Послушайте, товарищ Алешкин, где бы нам тут немного почиститься да перекусить? А то мы и не позавтракали, и выпачкались, отлеживаясь в канавах, пока бомбежка была.

Как раз в этот момент вся группа уже углубилась в лес и находилась в нескольких шагах от домика командира батальона. Он предложил:

– Да вот, пожалуйста, мое жилище, зайдем ко мне, организуем чистку ваших шинелей, позавтракаем, там и умывальник есть. Джек, на место, – повысил голос Борис, увидев выскочившего из щели Джека. Тот, поджав хвост, послушно прыгнул в дверь комнатки Игнатьича и улегся на свою постилку.

– Игнатьич, возьмите шинели у товарищей командиров, отнесите их к портным, пусть почистят, погладят и починят, если нужно. Затем зайдите на кухню и закажите завтрак на пять человек, а на обратном пути зайдите к Павлу Николаевичу, попросите у него бутылку, он знает чего, – вполголоса приказал Борис Игнатьичу. – Да, а где у нас сапожная щетка и крем?

Пока Борис отдавал эти распоряжения, гости успели раздеться, отдали свои, порядком-таки испачканные, шинели связному и принялись за приведение в порядок своей обуви и умывание.

А еще через час, основательно подзакусив отлично приготовленным завтраком, запив его парой рюмок коньяку, начсанарм Песис, Вишневский и Зак отправились осматривать лечебные помещения медсанбата. Между прочим, во время завтрака Александр Александрович Вишневский не удержался и сказал:

– Эх, если бы у нас в военторговской столовой хоть бы вполовину так вкусно готовили, как здесь. Отменный у вас повар, товарищ Алешкин.

На это Песис заметил:

– Ну, это он так для начальства старался. Посмотрим, как тут раненых кормят.

Однако, хотя позавтракали все с аппетитом, едва лишь он был закончен, как настроение гостей вновь испортилось.

В тот момент, когда они, надев поверх обмундирования свежие белые халаты, вышли из домика, раздался сигнал воздушной тревоги, и над батальоном пронеслись с воем два немецких самолета, а вслед за этим со свистом полетели и бомбы. Естественно, что приезжие в тот же момент очутились в щели, расположенной около домика.

Опять остались стоять наверху только Борис и Пронин. Во-первых, потому, что щель была заполнена, и места еще для двоих там уже не было, а, во-вторых, потому, что они успели рассмотреть капли летящих к земле бомб и определить, что взрывы произойдут за территорией батальона, или, во всяком случае, за несколько сот шагов от того места, где они находятся. Так и случилось. Четыре сброшенных бомбы разорвались севернее батальона, и лишь одна из них, попав на кладбище, разрушила две могилы.