Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [65]
Затем его мысли перекинулись на здешнее. Как-то там, в этом Юкке-Ярви? Сумеем ли развернуться? Да! А где Тая? Забыл Перова спросить… Где она? Вот странно: ведь она мне тоже дорога стала. Конечно, это совсем не то, что Катеринка, ее мне никто не заменит. Но и об этой второй тоже теперь сердце болит. И что я за человек такой, думал Борис. Зачем мне еще здесь какая-то лишняя забота? Здесь и без того дел по горло хватает… А вот, поди же ты, встретил женщину и… Ведь я ее и раньше хорошо знал и не один год, и никогда на нее и внимания-то не обращал… А тут почему-то сблизился. Интересно, а как она? Серьезное это у нее чувство или так, со скуки или, вернее, со страху.
Мол, кругом мужики, не отвяжешься от них, так пусть хоть хорошо известный будет. А может быть, она и на самом деле думала обо мне и раньше, еще в институте, как она говорит?!
Эх, Борис, Борис, опять ты запутался в своих личных делах, думал Алешкин.
– Э! – махнул он рукой, – о чем я думаю… Может, завтра меня и в живых-то не будет, а я тут самокопанием занимаюсь…
Он и не подозревал, что положение его самого и находившихся с ним людей на самом деле серьезно, и что только неумение немецко-фашистских войск или их нежелание продвигаться в темноте в какой-то мере спасло их.
Но Борис понимал, что машины Пальченко могут не прийти, и тогда, выполняя приказ начсандива, придется уничтожить все это так необходимое медсанбату имущество и, конечно, не уходить, а оставаться вместе с пограничниками, драться с врагом вместе с ними и отступать после приказа тоже вместе с ними…
А там неизвестно, кому удастся выйти из этого боя живым и кому удастся, даже оставшись в живых, разыскать свой медсанбат…
Многое еще передумал за эту ночь Борис, многое вспомнил и как будто пережил вновь. В том числе он как бы снова прожил эти последние дни и ночи, эту сумасшедшую работу в санбате. Взглянув на то, что творилось в санбате в эти дни как бы со стороны, он обнаружил огромное количество ошибок и неправильностей, допущенных и им самим, и другими врачами, и его помощниками.
Многое, очень многое, начиная с развертывания батальона и заканчивая отправкой раненых, делалось в медсанбате неправильно. Допускались грубейшие ошибки и нарушения, но в суматохе отступления этого просто как бы не замечали.
– Да, – вновь как бы сказал он себе, – видно, плохо и мало всех нас, медиков, учили перед войной, вот она настоящая-то учеба, только сейчас началась!
Незаметно посерело небо, стали видны силуэты деревьев. Со стороны канавы послышался какой-то шорох и легкий шум, иногда там раздавалось звяканье металла о металл. Вскоре от кустов, которые прикрывали канаву со стороны поляны, отделилась тень человека и стала приближаться к тому месту, где сидел Борис.
– Товарищ комроты, не спишь? – вполголоса спросил приблизившийся человек, это был все тот же лейтенант-пограничник.
– Наш дивизион уже прибыл сюда и разместился. Отряду удалось оторваться от противника, он ушел незамеченным. На прежних позициях осталось лишь небольшое прикрытие, а весь отряд теперь разместился здесь, недалеко. Командир дивизиона приказал передать, если через час ваши машины не прибудут, их сюда не пускать, так как их при появлении все равно расстреляют, да и нашу линию обороны раскроют. И вы тоже через час отправляйтесь к своим. Так приказал командир дивизиона, мы как-нибудь пока и сами справимся.
– Хорошо, – ответил Алешкин, – конечно, когда совсем рассветет, машины сюда пускать бессмысленно, но, пока здесь находится наше имущество, мы тоже останемся здесь, так и передайте командиру дивизиона. Пока я от своего командования приказа на то, чтобы бросить имущество и уходить не получу, я уйти не могу.
– Тут Борис прервал свою речь, так как услышал шум приближающихся автомашин.
– А вот и наши! – радостно воскликнул он. – Старшина, быстрей подымайте людей, снимайте посты, готовьтесь к погрузке.
Действительно, в этот момент на поляну въехали одна за другой все 12 машин медсанбата. Из первой выскочил Пальченко и бросился к Алешкину:
– Вы живы? А там уже слух прошел, что вас всех финны побили, я уже на ура ехал, а тут все цело, все живы, вот здорово-то! – воскликнул Пальченко, взяв Бориса за руку.
– Живы, живы, – ответил Алешкин, – и давайте скорее грузиться, пока еще живы, потому что выберемся ли живыми, не уверен. Не зажигайте фар, – закричал он, бросаясь к одной из машин, шофер которой, перебираясь через топкий ручей к складу продовольствия и кухням, включил фары. На ходу он обернулся к Пальченко: – Я пойду туда, к ним, а вы быстрее грузите медимущество и палатки, старайтесь поменьше шуметь и управиться побыстрей.
Но вряд ли бы те 30 человек санитаров, которые были в распоряжении Бориса и Пальченко, управились с погрузкой 12 грузовых машин, если бы им на помощь не пришли пограничники: под командой все того же старшего лейтенанта их подошло человек 50.
Соединенными усилиями все оставшееся имущество медсанбата было погружено за каких-нибудь 15 минут. Как только какая-либо из машин оказывалась загруженной до отказа, она немедленно выезжала на шоссе, отъезжала за контрольный пункт, поставленный пограничниками, и там останавливалась, дожидаясь остальных, чтобы далее следовать колонной.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Издательство «Азбука-классика» представляет книгу об одном из крупнейших писателей XX века – Хулио Кортасаре, авторе знаменитых романов «Игра в классики», «Модель для сборки. 62». Это первое издание, в котором, кроме рассказа о жизни писателя, дается литературоведческий анализ его произведений, приводится огромное количество документальных материалов. Мигель Эрраес, известный испанский прозаик, знаток испано-язычной литературы, создал увлекательное повествование о жизни и творчестве Кортасара.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.