Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [67]
Так длилось до тех пор, пока медсанбат не развернулся в большом сосновом лесу около поселка Авволово, который, по существу, уже был пригородом Ленинграда.
За этот период из медсанбата выбыли, кроме уже упомянутых нами ранее командира и комиссара, врач Башкатов, отправленный на лечение в Ленинград, пять человек санитаров, убитых при артиллерийских налетах во время сопровождения эвакуированных раненых, также погибла и одна медицинская сестра. В числе санитаров, шоферов и медсестер имелось 20 человек раненых, большею частью легко, из врачей медсанбата пока не пострадал никто.
Понятно, что всем здоровым во время этих беспрерывных переездов приходилось работать с еще большим напряжением, чем раньше.
Многие врачи не спали по нескольку ночей подряд. Многие сестры и санитары спали урывками по 2–3 часа в сутки. Во время передислокаций спали, взгромоздившись на высоченные кучи нагруженного на грузовики имущества, и не сваливались с этих куч просто каким-то чудом. Большинству медперсонала пришлось познакомиться с такими работами, о которых они раньше не имели понятия. И не только познакомиться, но и научиться их быстро и толково выполнять. Теперь уже никого не затрудняла ни подготовка, расчистка, вырубка, а иногда и раскорчевка необходимой площади под палатки, ни быстрая их установка и немедленный прием раненых по прибытии на новое место.
Как-то само собой уже выработался порядок и очередность развертывания палаток. Все, или почти все, уже понимали, что по прибытии на новое место нужно прежде всего развернуть палатку для сортировки, и это уже позволит сразу принять первую партию раненых. А пока их будут принимать в сортировке, кормить, поить и регистрировать, вполне можно успеть развернуть хотя бы одну операционную. Развертывание первой палатки теперь отнимало менее 15–20 минут, и потому медсанбат мог доложить о способности начать прием раненых уже через полчаса по прибытии на новое место. Полное же развертывание самых необходимых подразделений медсанбата заканчивалось за 4–5 часов.
Единственное, чего пока не успевали делать ни на одном из прошедших этапов, это развернуть или построить что-либо для жилья и отдыха личного состава. Все сбрасывали свои вещи где-нибудь в кучу около того места, где работали, и если удавалось, то спали разостлав плащ-палатку и укрывшись шинелями тут же, около этой кучи вещмешков. Естественно, что после Хумалайнена никто из отдыхавших не разувался и не раздевался.
Такая напряженная работа и полное отсутствие хотя бы самых минимальных удобств основательно истрепали всех. Все похудели, как-то почернели, но продолжали с тем же энтузиазмом и энергией начинать все сначала на каждом новом месте дислокации.
Появился в медсанбате за это время и первый награжденный человек. Это была медсестра Фаина Хайрулина, татарка. Мы о ней как-то говорили, как о девице довольно легкомысленного поведения и, пожалуй, слишком покладистого характера. Наряду с этими отрицательными качествами, Фаина была храброй и решительной девушкой, безо всякого страха и сомнения готовой сделать все, чтобы только спасти доверенных ей раненых. Она находилась в составе эвакоотделения и проводила эвакуацию раненых из полковых медпунктов в медсанбат. Через несколько дней неразберихи в этом вопросе удалось установить определенный порядок, и вывоз раненых из полков эвакоотделением медсанбата осуществлялся довольно аккуратно, хотя дивизия, а вместе с нею и лечебные учреждения, продолжали отступать.
На одном из этапов этого отступления Хайрулина, или, как ее привыкли все называть, Фаина, сопровождала три машины с ранеными. Подъехала она на первой машине к мосту через реку Вуокса. Саперы, которым было уже приказано взрывать мост, увидев мчащуюся по дороге санитарную машину, задержались со взрывом, и когда машина въехала на мост, то закричали:
– Проезжай скорей, сейчас взорвем!
– Как это взорвем? – спросила Фаина, высунувшись из машины.
– А так и взорвем, – смеясь, ответил ей молодой красноармеец, – подожжем вот шнур и взорвем.
Фаина была уже на земле. Говорила она с невозможным акцентом.
– Тебе что, очумела? Мать твою!.. У меня там ищщо два машин раненых остался, а ты взырывать! Ты хочешь раненый фашистам отдавать, да? – наступала Фаина на молоденького сержанта, которому было поручено минирование и взрыв моста.
– Да пойми ты, дурья твоя башка, у меня приказ, в 9:00 взорвать мост, – кричал тот, показывая на часы.
– Взырывать будешь, когда я скажу. Ну, ты, – обернулась Фаина к своему шоферу, – давай назад. – И она выхватила пистолет. – Сдавай на мост!
Шофер попятил машину, и через полминуты она стояла уже на середине моста.
– Куда ты, черт! – закричал сержант, готовясь поднести зажигалку к концу бикфордова шнура. Фаина пробежала мимо саперов к машине и встала рядом с ней.
– Вот теперь взырывай, попробуй! Там, – показала она на машину, – 12 человек раненый лежит, и я с шофером, ну взырывай, взырывай, – кричала она.
Сержант в недоумении остановился, окружавшие его саперы предложили силой утащить Фаину с моста, но как только они двинулись с места, девушка навела на них свой пистолет и крикнула:
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Издательство «Азбука-классика» представляет книгу об одном из крупнейших писателей XX века – Хулио Кортасаре, авторе знаменитых романов «Игра в классики», «Модель для сборки. 62». Это первое издание, в котором, кроме рассказа о жизни писателя, дается литературоведческий анализ его произведений, приводится огромное количество документальных материалов. Мигель Эрраес, известный испанский прозаик, знаток испано-язычной литературы, создал увлекательное повествование о жизни и творчестве Кортасара.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.