Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [35]

– Разве так жгут кладут?! Эх, вы!

Врач Иванцов и санитары, принесшие раненого, смутились, а тот стал озираться еще испуганнее.

Алешкин в это время уже мыл руки в растворе нашатырного спирта, приготовленного Шуйской.

– Отставить разговоры! Кузьмин, снимайте сапоги с раненого, Аристархов, помогите ему уложить пострадавшего на стол, а вы, товарищ Иванцов, можете ехать. Мы теперь справимся без вас.

– А как же… – начал было нерешительно Иванцов.

– Да вот так же. Доложите, что сдали раненого в медсанбат. До свидания, – отрезал Борис, заканчивая мыть руки.

Иванцов со своими санитарами вышел, а к медпункту уже бежали любопытные: врачи, медсестры и даже санитары. Узнав от Иванцова, что он привез раненого, и хирург Алешкин сейчас его обрабатывает, все бросились в медпункт. Одними из первых вошли командир роты Сангородский и командир операционно-перевязочного взвода Симоняк. Вскоре в маленькой комнатке медпункта собралось любопытных человек 10. Вдвое больше столпилось на улице у входа, что было понятно, ведь это был первый раненый, увиденный ими в эту войну, но присутствие их мешало, в комнате стало тесно и душно. Борис обратился ко Льву Давыдычу.

– Товарищ командир медроты, на медпункт доставлен раненый боец, оказываем ему необходимую медпомощь, прошу дать указание всем лишним из помещения выйти.

Сангородский сообразил справедливость просьбы и где приказом, а где уговором, а где и просто легким подталкиванием, выпроводил из комнаты всех и закрыл дверь, однако сам он и врач Симоняк остались. Хотя Борису очень не хотелось работать в присутствии таких опытных, как он считал, врачей, ведь это походило на экзамен, но тут уж он поделать ничего не мог.

А для него и для его помощников это действительно был экзамен.

На кафедре неотложной хирургии в Краснодаре, во время усовершенствования в Москве он имел дело с разными травмами, огнестрельное же ранение ему встретилось только раз в Александровке, и мы знаем, как трагически оно закончилось. Как-то он справится с делом сейчас: может быть, получить поддержку и помощь от этих двух более старших товарищей? Но ни Сангородский, ни Симоняк халатов не надевали и помогать ему, видимо, не собирались.

Все эти мысли промелькнули в его мозгу с быстротой молнии. Усилием воли он отбросил их и сосредоточил все внимание на больном. Медсестра Рая нерешительно и боязливо начала разрезать ножницами штанину, чтобы обнажить ногу раненому, и сняла болтавшийся жгут. Она вопросительно посмотрела на Бориса.

– Рая, снимайте повязку, – и, видя ее нерешительность, уже суровее добавил: – да побыстрее, не копайтесь так!

– Катя, – сказал он Шуйской, – дайте ей ножницы… Так, стригите бинт вот здесь! Мне шарик, – протянул он руку к Шуйской. Та молча подала ему скатанный из марлевой салфетки комочек, смоченный в бензине, а Рая тем временем расстригла бинт и отодвинула повязку. Под ней открылось следующее: с наружной стороны бедра в средней ее трети имелось небольшое входное отверстие, а с внутренней чуть пониже было выходное, последнее имело диаметр около пяти сантиметров. Из него спокойной и ровной струйкой текла кровь.

Быстро обтерев края раны бензином, Борис мгновенно поставил диагноз и сразу принял решение.

– Ранен с близкого расстояния, кость как будто не повреждена, крупные артерии тоже. Наверно, перебита бедренная вена, надо рассечь рану, иссечь размоченные ткани, найти сосуд и перевязать его. – Все это промелькнуло в его мозгу гораздо быстрее, чем можно написать или рассказать. В результате этих мысленных рассуждений последовала команда:

– Катя, сухой шарик, йод! Готовь новокаин, шелк! Рая, посмотри у раненого пульс. Считай вслух. Аристархов, приподнимите ногу, подложите под бедро комок ваты, вот так, хорошо. Пульс в порядке, – сказал он, услышав Раин счет. – Дай ему валерьянки, пусть успокоится.

Давая все эти распоряжения, Борис продолжал внешне спокойно делать свое дело. Он помазал края большой раны йодом и взял шприц с раствором полупроцентного новокаина, стал вводить его в края раны и в глубину. Введя около 50 кубиков раствора, он положил шприц на подставленный Шуйской лоток и протянул к ней руку, в которой сейчас же очутился скальпель. Он взглянул на сестру и благодарно кивнул ей головой, та, поняв молчаливую похвалу, вспыхнула от удовольствия до корней волос. То ли эта согласованность в работе, то ли еще что-то вдруг вселили в Алешкина полную уверенность в своих действиях. Он смело рассек рану, оттянул пинцетом разорванные кусочки кожи и мышц и, не обращая внимания на продолжавшую струиться кровь, отсек эти кусочки, затем осторожно раздвинул пинцетом мышцы и вдруг ясно увидел пульсирующую артерию и струйку крови, вытекающую из-за нее.

– Да, все-таки вена! – произнес он вслух.

– Ну, как там? – спросил он Раю, та в это время находилась около головы раненого и обтирала ваткой его потный лоб.

– Хорошо, – ответила она.

– Дешан, – сказал Борис и взял специальную иглу Дешана с вдетой в нее толстой шелковой лигатурой. Осторожно отделив вену от артерии, просунул в образовавшуюся щель иглу с лигатурой, не глядя взял поданные ножницы, расстриг шелковину, убрал иглу и, раздвинув образовавшиеся кусочки ниток, туго завязал их. Затем обрезал лишние концы нитей и промокнул рану, убедился, что кровотечение прекратилось. Закрыв салфеткой эту рану, он осмотрел входное отверстие и смазал его йодом.