Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [34]

– Товарищ Алешкин, сегодня по медпункту будете дежурить вы со своим отделением, а завтра вас сменит доктор Дурков.

– Есть, – ответил Борис. Он надел халат, уселся около стола и, воспользовавшись случаем, решил познакомиться со своим отделением. Собственно, это было впервые, когда его отделение собралось вместе. До сих пор занятия проводились или со всеми врачами, или со всеми медсестрами или санитарами отдельно, а все свободное от занятий время врачи проводили по земляческим группам. Борис находился в группе с Виктором Ивановичем Перовым, врачом Дурковым, Картавцевым и Таисией Никифоровной Скворец – они все приехали из Нальчика.

Так вот сейчас на дежурстве, по мнению Алешкина, на совершенно бессмысленном дежурстве в ожидании появления начальства, Борис и решил познакомиться со своими помощниками. Именно тогда он о каждом из них и узнал все то, что мы описали немного раньше, а некоторые дополнения к характеристике каждого сделал уже позже, испытав их в работе.

Незаметно подошло время обеда. Каланча сходил к кухням, которые дымились, притулившись около забора совхоза, и принес на все отделение большую кастрюлю супа из мясных консервов и почти такую же кастрюлю рисовой молочной каши. Вслед за тем он принес хлеб, миски.

Все поели с большим аппетитом, начсандива все еще не было. Хоть ба скорей приезжал что ли, думал Борис, – сходить бы посмотреть, что там наши делают. За целый день даже и не подошли к медпункту, – уже сердился он.

А его друзьям было не до медпункта: по распоряжению начсандива, Перов и Тая, так все звали врача Скворец, должны были срочно получить имущество противохимической защиты, в частности, противоипритные пакеты для всей дивизии. Они должны были храниться в медсанбате и именно в санитарном взводе, в отделении противохимической защиты, которым как раз и командовала Таисия Никифоровна Скворец. Получив такое приказание, командир медсанбата велел срочно разгрузить от хозяйственного имущества одну из полуторок, и Перов с Таей поехали на ней в Ленинград, где и должны были с одного из складов получить эти злосчастные пакеты. С ними поехало два санитара из Таиного отделения. Все это Борис узнал потом, а сейчас его обижало невнимание к его работе этих наиболее близких ему людей.

Тут, пожалуй, уместно будет рассказать о том транспорте, которым был обеспечен медсанбат, по штатам ему полагалось иметь 16 санитарных машин и восемь грузовых. Фактически было получено на две машины меньше, причем специальных санитарных машин было получено всего 10, остальные 6 следовало изготовить самим, приделав к обыкновенным полуторкам фанерные кузова. Но пока ни фанеры, ни мастеров, которые бы это могли сделать, в распоряжении медсанбата не было, а командир медсанбата об этом не очень-то беспокоился.

Все это Алешкин узнал от командира автороты Сапунова, забежавшего в медпункт, чтобы выяснить, не нужна ли будет санитарная машина медпункту. Борис направил его для решения этого вопроса к Сангородскому.

Глава шестая

Дежурить было скучно, все приготовления были закончены, лейтенант Сапунов ушел и Алешкин сидел на каком-то обрубке дерева около входа в дом. Затягиваясь «Казбеком», которым он сумел запастись на вокзале в Софрино, он задумался. До этого таких дорогих папирос ему курить не приходилось, ведь все последние годы с деньгами было туго, и он курил самые дешевые папиросы «Норд», а часто даже резаный табак, продаваемый кабардинцами. Такую роскошь, как «Казбек», он мог себе позволить только после получения денег здесь, в армии.

Невольно его мысли перенеслись в Александровку: «Как-то они там? Получила ли Катя переведенные ей деньги, здоровы ли…»

В этот момент его внимание привлек небольшой столбик пыли, поднимавшийся быстро мчащейся по шоссе машиной.

– Наверно, начсандив, – сказал Борис сидевшим с ним санитарам.

– Нет, – спокойно ответил Аристархов, – начсандив на полуторке не поедет, у него «Эмка» есть.

Он был прав, это действительно была полуторка, которая в этот момент уже поравнялась со зданием совхоза и резко затормозила. Из кабины выскочил знакомый Алешкину, ехавший с ним из Нальчика врач Иванцов. Увидев белый халат Бориса, он подбежал к нему и, явно не узнавая его, взволнованно спросил:

– Здесь что ли, медпункт?

– Здесь, – ответил Алешкин, – а что случилось?

– Да вот у меня один чудак каким-то образом себе ногу прострелил. Рана, кажется, пустяковая, кость не задета, а кровь так и не останавливается. Уже жгут пришлось наложить.

По тону, по виду Иванцова можно было понять, как он взволнован и напуган. Он был бледен, руки его дрожали. И немудрено. Ведь это был его первый раненый, ведь до сих пор Иванцов работал в поликлинике какого-то районного села участковым терапевтом, о раненых только слышал на уроках военно-полевой хирургии в институте.

– Так значит, вы его примете, вот хорошо-то. А я боялся, что в Ленинград везти придется.

Иванцов подбежал к полуторке, и через несколько минут санитары, ехавшие в кузове его машины, внесли на носилках бледного чернявого парнишку, испуганно озиравшегося по сторонам, правая штанина его была мокрая от крови, она была разорвана в нескольких местах. В средней трети бедра виднелась промокшая от крови повязка из индивидуального пакета, а выше нее прямо на штанах лежал жгут. Было видно, что жгут наложен неумело и слабо, что сразу же заметил санитар Кузьмин. Он, как бывший санинструктор, хорошо знал, как нужно накладывать жгут и, подойдя к раненому, свободно подсунув под жгут палец, заметил: