Необходимей сердца - [37]

Медленно шел по улице. Светились окна, и их свет подчеркивал его стыд. Он свернул в безлюдный переулок. Здесь было очень тихо, и не верилось, что минуту назад он брел по шумной улице.

На глаза опять попался телефон-автомат. Матвей снова набрал семь злых цифр. К телефону долго не подходили, и он испытал радость от мысли, что трубку не возьмут, сказав себе, что если просчитает до трех и не услышит голоса с того конца трубки, то звонить больше не будет. Но трубку сняли, и прежний голос спросил:

— Да?

— Здравствуйте.

С ним нехотя поздоровались.

— Ольгу можно?

— Она у подруги, приедет в воскресенье. Ей что-нибудь передать?

— Нет, спасибо.

И Матвей с чувством освобождения повесил трубку.

«Почему она не позвонила, если в Москве?» — опустошенно думал он. Эта мысль не покидала его до сна. Он так и не сумел ответить себе на этот вопрос. Утром Матвей проснулся уставшим, разбитым, униженным.

* * *

Прозвенел телефонный звонок, и Матвей услышал единственно родной в мире голос:

— Оля.

— Она самая.

— Здравствуй.

— Здравствуй, Матвей. Хочешь меня увидеть? — спросила она уверенным в ответе голосом.

— Очень.

— Приезжай к моему метро.

— Уже еду.

Он положил трубку и через несколько минут спешил по улице. Едва не бегом спустился по эскалатору. Никогда еще метро не казалось ему таким красивым, а вагоны такими медленными.

Он снова приехал первый, но не обратил на это внимания, вглядываясь в подходивших женщин. Появилась Ольга. Походка ее стала летучей. Она похорошела, загорела, но что-то неуловимо чужое проглядывало в ней, и это остановило Матвея, он не решился обнять ее при всех. У нее было выражение человека, мучительно раздумывающего о чем-то, что касается только его одного. И глаза ее смотрели как бы внутрь себя.

— Соскучился?

— Очень.

Она улыбнулась ему прежней, открытой лагерной улыбкой, и свободная радость хлынула в Матвея. Но тут же сердце опять сжал обруч страха.

— Ты рад меня видеть? — удивленно спросила Ольга, всматриваясь в его глаза.

— Рад, — ответил он, поправляя волосы, растерянным жестом.

— Ни в кого без меня тут не влюбился?

— Нет. Не говори так, пожалуйста.

— Как?

— С насмешливостью.

Она взрыхлила его волосы и строго проговорила:

— Поцелуй меня сейчас же.

Ее щека была холоднее, чем прежде. Вблизи он заметил под левым глазом комочек пудры и снял его пальцем.

— Вот теперь вижу, что ты прежний, — сказала Ольга. — Куда поведешь меня? Опять займемся изучением окрестных улиц?

— Тебе это не нравится?

— Все в меру, мой друг.

Это новое «мой друг» покоробило его.

Было еще светло, но сумерки поглощали свет очень заметно.

— Холодно, — несколько раз ежилась Ольга. — Знаешь, я думала, что обрадуюсь, увидев тебя, но как-то у нас все не так, совсем не так. — Она вздохнула.

— А как должно быть? Скажи, Оля.

— Думаешь, я знаю…

Они прошли еще несколько минут.

Говорили о море, о пляжах, но во всех Ольгиных словах была явная недосказанность, и она сама чувствовала ее, поэтому старалась рассказывать как можно меньше, с каким-то словесным аппетитом ругала хозяйку, видно, та хорошенько ей досадила. Матвею так хотелось видеть перед собой прежнюю Ольгу. Один раз он даже подумал, что нельзя было ее отпускать на юг, нельзя. Она была совсем чужой, точно ее подменили. «А может, я стал другим?» — подумал Матвей.

— Мне пора, — скоро заторопилась Ольга, и Матвей почувствовал, что это неправда, а правда то, что ей скучно с ним и хочется домой или куда-то еще.

Он не ответил на ее слова. Только подбородок вытянулся. Ольга поцеловала его точно по принуждению и тут же исчезла в темноте, не разрешив проводить себя до дома. Она так быстро слилась с темнотой, словно сама была ею.

Матвей долго бродил по застывающим улицам. Люди спешили домой, и все они казались ему счастливыми.

* * *

С тех пор он не спешил домой после работы. И любовь, еще более сильная, чем прежде, разрушив плотину покоя, затопила его размеренный быт. И проклятые ревнивые сны возникли; ожидание телефонного звонка стало целью, а сам звонок — единственной в мире необходимостью.

Он несколько раз ждал Ольгу после работы. Но так ни разу и не встретил ее. Было холодно ждать ее каждый день по нескольку часов, и он простудился. Но и это не помешало ему ждать Ольгу каждый день. «Хоть бы издали ее увидеть», — мечтал он.

Когда Ольга позвонила, он не удивился — решил, что и она больше не может быть одна.

Она даже не поздоровалась с ним:

— Нам нужно встретиться и поговорить. Ты начал преследовать меня. Пойми, это глупо и ничего не возвратит.

— Я не могу этого понять.

— Будь сегодня в шесть у моего метро.

И сразу в трубке послышались гудки. Он долго держал трубку в руках, точно это могло хоть на секунду вернуть ее голос.

* * *

Впервые она пришла на свидание раньше Матвея.

— Не обнимай меня, нас могут увидеть.

— Хорошо. Извини.

— Послушай, Матвей, — она не смотрела на него, — пожалуйста, не подкарауливай меня больше.

— Оля, зачем ты сказала такое слово?

— Да, мы не будем больше видеться, и, пожалуйста, не подкарауливай меня впредь, — настойчиво повторила она. — Слышишь?

— Да, я слышу. Ты говоришь, что мы больше не будем видеться. — В ушах его зазвенели назойливые колокольчики.