«Нео-пелевин» - [3]

4

Обычно, когда известного писателя спрашивают о том, сколько времени ему потребовалось для написания романа, он вальяжно заявляет, что "роман был написан в течение десяти дней, в то время, как я работал в две смены грузчиком — я приходил домой в час ночи, садился за печатную машинку и писал, пока не засыпал от усталости, только для того, чтобы через три часа опять пойти на работу, грузить заводные апельсины". А сколько раз вы исправляли свой текст? "Я никогда не исправляю свой текст. Первые идеи — самые ценные, самые оригинальные. Поэтому я никогда не исправляю свои тексты и не разрешаю это делать издателю".

Как неопытный, впечатлительный, начинающий писатель, я твердо решил никогда не редактировать свои тексты. И вот, четыре месяца спустя мой роман под названием "Простая История", длиной в триста страниц, был готов для публикации. Я направил рукопись во все хорошие издательства и приготовился ждать деловых приглашений к сотрудничеству.

5

Прошло три месяца. Российский бизнес имеет свои национальные особенности, и самая большая — наплевательское отношение к потенциальным клиентам. Вопрос: Сколько издательств ответило мне? Ответ: Нисколько. Весь наш бизнес построен на знакомстве, пускай хоть случайном, барном. Личные вкусы, знакомства, интересы и прибамбасы шефа — все что необходимо для успеха. Наступило время действовать. Я схватил телефон и стал набирать Жорин номер.

6

Ах, Знакомства! Через некоторое время прямого жополизства и косвенного подхалимажа я наконец наладил кое-какие контакты с нужными людьми. Я чувствовал себя как герой какой-то средневековой трагикомедии. Расставляя ловушки, делая подарки, даря комплименты, улыбаясь секретаршам и женам, целуя ручки и раздавая почтивые поклоны я добился успеха: мою рукопись обещался почитать господин Сергеев, редактор издательства "Студия". Из брошюрки я узнал, что "Студия" выпускает популярную литературу, детективы, переводные пляжные романы… Что не совсем вяжется с моим романом, но все же лучше чем ничего.

Сергеев оказался приятным человеком, но сразу же сказал, что он не заинтересован в моей скучной прозе. "Мне нужен сюжет. Хороший сюжет, с сильными героями и приятными героинями. Если в двух словах, то это должен быть детектив, про афганца или на худой конец про хорошего милиционера-следователя. А твои, эгм, простые истории… никакого смысла, никакого сюжета, одна чернуха. И странные обороты, грамматически неправильные предложения и… чернуха, одна чернуха!". "Но, господин Сергеев, неужели людям не надоели детективы? Неужели они читают только для того, чтобы проверить грамматическую правильность романа, неужели им не надоедают все хорошие-как-Иисус-милиционеры и любящие-навечно-как-преданные-собаки жены? Неужели они не могут догадаться о том, кто будет убийцей через десять минут после того, как они начали читать? Не хочется им попробовать выключить аналитическую часть мозга и наслаждаться картинами, наслаждаться пейзажами и красками?". "Нет". (Вот и поговорили).

Закинув свои "эгм, простые истории" на шкаф, я принялся писать свой второй-первый роман. Про милиционера, красивого и доброго, про шлюху, с христианским сердцем, про намалеванных злых злодеев, снаружи и изнутри. Про новых русских, пытающихся захватить власть с целью открытия своих деловых офисов в Кремле, потому что им больше всего в жизни хочется иметь адрес — "Кремль, Москва". В общем, сам того не замечая, я начал писать пародию на детектив. Я высмеивал своих мультяшных персонажей, подчеркивая их тупость, бестолковость, картонизм и скудность. Я работал таким великим марионетом-иронизатором, умным над-системщиком, ставящим себя выше своих литературных героев. Тяжело было, но через пару недель я закончил. Сергеев взял мой "Пятый фронт: новое вторжение мутирующих новых русских" и недоверчиво пролистнул пару страниц.

Милиционер Сидор, получивший три ордена за то, что закрыл Ельцина от снайперской пули во время путча, сидел в нерешительности. Елена, красивая стройная девушка, кокетливо улыбнулась и предложила милиционеру дамскую сигаретку. Сидор сурово отмахнулся. "Я пришел по делу", буркнул он, не в силах оторвать взгляда от глубокого декольте на ее вечернем платье. Это была любовь. И Сидор знал это.

Сергеев поперхнулся. "Что это такое?". "Роман. Про злых новых русских, доброго милиционера и красивую девушку легкого поведения, с эротическими сценами и настоящей любовью, как и заказывали".

Сергеев отложил рукопись и потер виски, зажмурив глаза. "Послушай, приходи через неделю. Я посмотрю и скажу что где нужно подправить, где что добавить. Так что… иди-ка домой". Через неделю я пришел и забрал свой роман. Вся рукопись была исписана красными чернилами, что напомнило мне мои годы в школе, когда учительница по литературе оспаривала каждое мое предложение и злилась на отсутствие "настоящего правильного (?) сюжета". Сергеев действительно постарался. Половина текста была яростно вычеркнута, на полях сплошные комментарии. "Сидор — плохое имя… переход к любовной сцене слишком внезапен… добавь романтики… они же не хомячки, в самом деле… слишком ненатурально… сюжет несколько навязчив… нет описаний быта Сидора… нет… нет… нет".