Немой Онегин - [86]
Не о себе ли написано?.. У Пушкина был младший брат. Кое-где остались его (местами смешные) воспоминания:
С соседями Пушкин не знакомился… Вообще образ его жизни довольно походил на деревенскую жизнь Онегина. Зимою он, проснувшись, также садился в ванну со льдом, летом отправлялся к бегущей под горой реке, также играл в два шара на бильярде, также обедал поздно и довольно прихотливо. Вообще он любил придавать своим героям собственные вкусы и привычки.
Лев Пушкин (брат поэта)
Оценили буквальные совпадения? Не просто ванна, а ванна со льдом; не просто бильярд, а «в два шара»; не просто обед, а «довольно прихотливый»; не просто на речку, а «к бегущей под горой реке». Невольно кажется, что Лев сперва выучил наизусть Четвёртую главу. Так кто угодно может вспоминать.
Приметы тождества Автора с героем разбросаны всюду. Запомнили «Онегин жил анахоретом»? А вот стишок в письме приятелю.
Здесь «жизнь анахорета» — это не про Онегина, а про себя.
LХХII. Сирота
В конце Первой главы заявлено: «Всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной». А где ж эта разность? Сплошные сходства. Пушкин их перечисляет:
С трудом нашлось одно различие (Автор озлоблен, герой угрюм), но насколько оно принципиально?
…Есть чрезвычайно важное и очень печальное сходство, о котором прямо не сказано, но заметить которое легко (было бы желание).
Прежде мы уже писали о том, что у Татьяны полно родни: мама, сестра, тётки — все с именами, с биографией, все говорящие, даже няня с именем и говорящая, а ещё могила папы с надгробной надписью
У Онегина — никого. Матери не было (она не упомянута); у безымянного отца (Катенин недаром спросил про отчетство — двусмысленная шутка) вся биография в одном слове «промотался».
Но в поэме есть ещё один круглый сирота: Автор. Пушкин (с разными, но всегда горячими чувствами) вспоминает друзей, любовниц, критиков… Названы: Катенин, Вяземский, Дельвиг, Жуковский, Языков, Чаадаев… Названы актрисы: Истомина, Семёнова; названы подружки: Зизи, Эльвина (от других остались только ножки, зато в очень узнаваемых обстоятельствах). Названы покойный Фонвизин, покойный Державин и бог знает кто ещё. А родных Пушкина там нет. Ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры. При том, что все они были живы, когда Пушкин сочинял свой роман. Они читали и видели, что их там нет. И Пушкин понимал, что они это видят. — Факт жуткий, но большинством читателей не замечаемый, не осознаваемый.
На месте родителей — пустое место.
Это проходят в пятом классе.
— Дети, у нашего любимого поэта Пушкина была любимая няня-старушка, которую он очень любил. Эти любимые народом стихи он написал, обращаясь к любимой няне-старушке.
Так эти сладкие слюни и остаются — в далёком детстве, в школе, на уроке литературы. И никем не ощущается боль.
«Бедная юность» — это не безденежье, это страдания; рос без родительской любви. «Выпьем с горя» — разве в шутку написано? разве это кокетство? «Где же кружка» — не рюмка, не стопка…
Чуть встанет утром, уж и бежит глядеть: «Здорова ли, мама?» — он её всё мамой называл. А она ему, бывало, эдак нараспев: «Батюшка, ты за что всё мамой зовёшь, какая я тебе мать?» — «Разумеется, ты мне мать: не та мать, что родила, а та, что своим молоком вскормила.
Пётр, кучер Пушкина
В своём любимом, в своём самом главном произведении Автор — сирота. При живых родителях.
У Онегина нет семьи, только привидения, безликие тени: мадам, мусье и дядя-мертвец на столе.
Родители Евгению не нужны, он о них не вспоминал. Они для него не существуют. И для Пушкина. Для полного сиротства он даже свою няню отдал Тане. И всё это — случайно?
Помните, Энгельгардт, директор Лицея, написал у себя в дневнике о Пушкине: «Его сердце холодно и пусто, в нём нет ни любви, ни религии. Может быть, оно так пусто, как никогда еще не бывало юношеское сердце».
О родителях Пушкина в стихах Пушкина — ни буквы. Ни в «Онегине», нигде. Там, где у людей родители, — у него мёртвое слепое пятно. Он туда не смотрит. Но это не холод и не пустота. Это выжженное место. И это очень горячее чувство; огонь оставляет пепел.
Александр Минкин – автор «Писем президенту» – на самом деле театральный критик. «Нежная душа» – книга о театре, драме, русском языке и русской душе. Посмотрев три тысячи спектаклей, начнешь, пожалуй, разбираться, что к чему: Любимов, Погребничко, Стуруа, Някрошюс, Юрский, Штайн, Гинкас, Яновская, Михалков-Кончаловский, Додин, Соловьев, Захаров, Панфилов, Трушкин, Фоменко…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Письма президентам» – это последние месяцы президентства Путина и первые два года Медведева. Система власти потребовала обращаться к адресату не совсем обычно: иногда «г-да президенты», иногда «г-н тандем».Автор жестко говорит о наших проблемах прямо в глаза верховной власти – с тем юмором, который так нравится читателям и так не нравится адресатам.В книгу включены статья «Мемуары Ельцина», показывающая истоки сегодняшней системы, и сенсационное исследование «Под властью маньяков» – о влиянии телевидения на людей и на детей.
Первые тиражи книги «Письма президенту» разошлись мгновенно. Вы держите в руках издание третье, дополненное новыми письмами.В одном из сотен тысяч откликов было сформулировано: «Читаешь „Письма президенту“ – чувствуешь себя смелым. Обсуждаешь с друзьями – чувствуешь себя храбрецом. Даришь знакомым – борец за свободу». Эта книга – как наша жизнь. В ней много смешного и горького. Но так устроен мир: чем тяжелее испытания, тем крепче дух. Кажется, будто «Письма президенту» – о наших невзгодах. Но как ни странно, они о преодолении невзгод.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.