Немного удачи - [93]

Через неделю тренировок взволнованный сержант отвел их к лейтенанту. Тот недавно вступил в должность, досрочно закончив Вест-Пойнт после бомбежки Перл-Харбор, и был всего на четыре месяца старше Фрэнка (Лайману было девятнадцать, но выглядел он на шестнадцать – за всю свою жизнь он так хорошо не питался, как в армии, и всего за два месяца уже вырос на дюйм). Сержант хотел отправить Фрэнка и Лаймана в Огайо, в лагерь «Перри», чтобы там обучить их снайперскому делу, а потом отослать в Африку – Седьмая армия направлялась в Африку сражаться с Роммелем, и снайперы должны были ее сопровождать. Лейтенант колебался. Впрочем, лейтенант всегда колебался, кроме тех случаев, когда сержант, прослуживший в армии девятнадцать лет и, если бы не война, ушедший бы уже на пенсию, говорил ему не колебаться. Они стояли в кабинете лейтенанта, и сержант подошел к Фрэнку, развернул его лицом к окну и спросил:

– Рядовой Лэнгдон, вы хорошо рассмотрели стол лейтенанта Йоргенсона?

– Да, сержант.

– Назовите предметы на столе, рядовой.

– Есть, сержант. Три карандаша, два коротких и один длинный. Одна авторучка в футляре. Один армейский блокнот. Одна кобура и один пистолет «кольт». Два четвертака и пятьдесят центов. Одна лампа. Один «Базовый полевой устав». Один клочок бумаги, скомканный. Два набора солдатских жетонов. – Он помолчал и прибавил: – Одно письмо, адресом вверх, и другое адресом вниз. Одна чашка кофе, наполовину полная.

– Рядовой, обернитесь.

Фрэнк повернулся.

– Рядовой, – сказал сержант. – Посмотрите на стол. Вы что-нибудь забыли?

– Да, сержант, – ответил Фрэнк. – По краю абажура ползет муха.

Он произнес это с бесстрастным лицом. Муха упала через край к лампочке, и глаза сержанта заблестели.

– Что это доказывает, сержант? – спросил лейтенант Йоргенсон.

– Сэр, это доказывает, что если в армии будет несколько метких стрелков – снайперов, как называют их наши английские кузены, – то нужно отобрать людей, годных к работе. Любой может научиться стрелять, если дать ему достаточно времени и патронов, но отнюдь не любой может научиться наблюдать за тем, что его окружает.

– Я не уверен, сержант, что подобная тактика нужна армии.

– Сэр, возможно, вы правы, но в лагере «Перри» тренируют группу для отправки в Африку, и мы слышали, что морпехи это поддерживают. Так что я не думаю, что способности рядового Лэнгдона и рядового Хилла стоит тратить на то, чтобы копать отхожие места, сэр. Рядовой Хилл лучше стреляет, но рядовой Лэнгдон лучше оценивает подходящую цель.

– Я подумаю об этом, сержант. Вы с рядовым Лэнгдоном можете быть свободны.

По пути назад в столовую Фрэнк спросил:

– А чем занимается снайпер, сержант?

– Охотой на врага. – Очевидно, на лице Фрэнка отразился интерес, потому что сержант продолжал: – Вы ведь не возражаете, рядовой Лэнгдон? Гансы[61] это делают, япошки и лайми[62] тоже. Лично я не думаю, что детишки, которых научили придерживаться правил, сумеют выиграть эту войну, а вы, рядовой?

– Нет, сержант.

Разумеется, сержант одержал победу, и к первому мая Фрэнк очутился в Огайо.

Как только Элоиза пришла на работу, как только услышала о битве за Дьеп, еще до того, как узнала, что канадцы принимали в ней участие, ее охватил странный, тяжелый ужас, которого она никогда раньше не испытывала. Прошлой ночью во время высадки (на рассвете во Франции) она сидела на кровати, подпиливая ноготь на большом пальце правой руки. Неожиданно накатившее чувство страха заставило ее выглянуть в окно спальни, и ей показалось, что она видит за стеклом чье-то лицо. На заднем балконе кто-то стоял! Там не должно было никого быть, потому что туда возможно попасть только с крыши. Элоиза торопливо погасила свет, и когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что за окном нет никакого лица, на фоне бледного, затянутого облаками неба нет никакой головы. На крыльце пусто. Но ощущение, что она видела лицо за окном, не покидало ее, и когда на следующее утро она услышала о провальном нападении Канадской второй дивизии и кое-каких других частей – британских, судя по всему, – на Дьеп (девятьсот убитых, сотни раненых и тысячи взятых в плен), одно в сочетании с другим тихо убедило Элоизу, что Юлиус – один из убитых, иначе лицо не появилось бы у нее за окном.

Конечно, Юлиус – заядлый материалист – первым высмеял бы эту мысль, но Элоиза никак не могла от нее избавиться. Даже некоторых репортеров, специализировавшихся на новостях с поля боя и детально знавших ход каждой битвы, Дьеп привел в ужас и ярость – британцы, скорее всего Маунтбеттен, но и Монтгомери[63] тоже, просто швырнули свою пехоту и танки «Черчилль» на немецкую оборону и смотрели, как их разносят в пух и прах, но зачем? Причину никто не понимал – за ними не следовали другие войска, во Франции было нечего делать, кроме как позволить превосходящим силам врага перебить себя. Хотя немцы отправили большую часть войск в Россию, Францию они все еще крепко держали, и британцы это знали. Репортеры поглядывали на Элоизу с другого конца отдела новостей (она работала над статьей об Овете Калп Хобби[64] и Вспомогательных женских армейских корпусах). Все знали, что Юлиус с канадцами. Наконец один из репортеров подошел и положил ей на стол депеши, но не сказал ни слова. А что тут скажешь?