Немёртвый камень - [28]

— Только не бросайтесь обнимать меня все сразу, — попросил он. — Иначе кому-нибудь может не хватить.

Никто не бросился его обнимать. Вместо этого вперед вышел Экстер Мечтатель, и его приближение сподвигло Макса на непонятную фразу:

— Эта семейная пара меня доконает.

А может, он пробормотал что-то другое, Экстер не стал уточнять.

— Не опасайся, — тихо обронил он, — я не стану тебя задерживать.

— Ой ли?

— И отговаривать тебя я тоже не намерен. Мне известны причины, по которым ты… — он по-старому, по-экстерски вздохнул и проговорил: — Я желаю тебе доброй дороги, Макс. Пусть Целестия будет лишь красочным, поучительным сном. Но если ситуация… словом, если твое присутствие окажется необходимым — можем ли мы надеяться, что ты…

— Экстер! — взорвался несчастный Ковальски. — Что может случиться такого, что придется вызывать меня обратно?!

Вместо ответа Экстер обратил взгляд вверх, где сияла безмятежная, красочная целестийская радуга.

— Я-то думал, ты умнее остальных, — выдохнул ошеломленный Ковальски. — Перестаньте же смотреть на меня, как на мессию! У вас тут… у вас есть вроде как Оплот Одонара, семь Магистров и один коматозник, до черта магии и воинов Альтау, так чем вам может помочь человек извне?

Глаза Мечтателя из печальных и отстраненных сделались просто серьезными.

— Скажи, Макс, — тихо проговорил он, — когда ты составлял план битвы с Прыгунками, когда встал на пути у Холдона — ты говорил себе то же самое?

— Я говорил себе: «Местный Витязь помер, а у остальных мозги в дефиците. Придется действовать самому, других вариантов не предвидится».

— Так что изменилось?

— Я узнал, кто ты на самом деле.

Витязь помедлил перед следующим вопросом.

— Разве ты не догадывался?

— Догадывался. И можно сказать, я спокоен за Целестию, — теперь помолчал Ковальски. — Кстати, у меня тоже есть вопрос. Не откажешься объяснить, почему ты скрывался так долго?

— Помимо всего другого, я ждал человека, — проговорил Экстер грустно, — или мага, неважно. Который однажды скажет себе: «Придется действовать самому, других вариантов не предвидится» — и за ним эту фразу повторят остальные. Однако я и представить себе не мог, что человек этот придет из внешнего мира.

— Правда, что ли, — фыркнул Макс. — Ну, в любом случае хора голосов, которые меня цитируют, что-то не слышно. И да, кажется, Эльза рассуждала примерно так же — ну, та глава контрабандистов, которую…

Он стиснул зубы, помрачнел и добавил:

— Хватит воспоминаний. Я ухожу.

Мечтатель не сказал больше ничего — и ничего больше не прибавили остальные. Мелита, улыбаясь, помахала на прощание, но Макс, кажется, ее не увидел. Он осмотрелся, словно отыскивая кого-то в этой группе, осмотрелся во второй раз и шагнул к Кристо. Наклонился к уху парня, шепнул несколько слов, и Кристо нервно, но как-то одобрительно хмыкнул. Передал из рук в руки какой-то маленький сверток.

А потом Макс Ковальски шагнул вперед и уже не оборачивался до самых ворот Одонара, где, на почтительном расстоянии от пасти Караула, торчали несколько кордонщиков — его эскорт.

Обернулся он уже в воротах. Но взглянул не на провожающих его артефакторов и не на Витязя Альтау — на единственную высокую башню Одонара, из-за которой артефаторий всегда выглядел стрекозой, пришпиленной к земле иголкой.

Золотой блик подмигнул с вершины башни, и руки Макса сжались в кулаки.

— Ну? — он повернулся к кордонщикам, которые соблюдали пока почтительную дистанцию. — Где там ваша «холодная память»?

И ускорил шаг.

Когда его спина уже скрывалась из виду — из артефактория на дорожку выбежала Дара. Она не задала ни единого вопроса, не сказала ничего, только нашла вдалеке исчезающий силуэт Макса — и осталась провожать его глазами вместе с остальными.

Совсем скоро в небо взвился скоростной правительственный дракон — и скрылся за подсвеченными светом радуги пухлыми облаками.

Мелита заговорила первой — и как всегда, не о печальном.

— А надо было кинуться его обнимать, — заметила она деловито. — И непременно с рыданиями — какое у него было бы лицо! Нольдиус, особенно если бы рыдал ты…

Смущенный Нольдиус пробормотал, что он был не настолько близок с Ковальски, чтобы выражать свою скорбь так эмоционально.

— Ха! Успеешь сблизиться, когда он вернется.

Нольдиус только глаза возвел ввысь, а Хет почуял новости.

— Вернется? Ты думаешь, что он вернется? Он тебе говорил, да?

— Нет. А только… эй! Тут вообще есть те, кто верит, что он уходил навсегда?

— Но ведь там же чары… — начал кто-то.

— Так ведь это же Макс Февральски! — передразнила Мелита. — На него и Браслет Безумия не действовал! Ну ладно. Кто не верит моей женской интуиции и верит его вроде бы как благородной лжи, а?

— Я.

Мелита обернулась, приподняв черные брови. Говорил Кристо, который был не по-своему собран и серьезен.

На ладони у Кристо лежал белый шелковый сверток, оставленный ему Максом Ковальски. Один угол свертка был отогнут, и в него виднелась сияющая червонным золотом прядь волос.

Глава 4. Последствия Ковальски

Делопроизводство точно придумал Холдон.

Проклятые бумаги. На Бестию находило чуть ли не умопомрачение, когда приходилось иметь дело с документами, и обычно она благополучно сваливала их на директора, но теперь…