Глава 1. Арки, алхимики и общепиты
− Путь свой мы начинаем во тьме. Но где же противник?
− Подойдет через годик-два: постой, может, дождешься. Вот прямо на тебя из кустов и понесутся рати, ага. Ты хоть знаешь, светлые или темные они будут? Может, вообще один стихийник…
− Как Повелитель Тени?
− Мифами балуешься? Ну, как этот, только реальный и живет себе в здешней Америке, а нас, может, в Италии выкинуло. Так что…
− Довольно! Расположимся здесь до утра. На заре же узнаем, в какую местность нас забросило, кто здесь живет, и не происходило ли тут чего неладного в последнее время. Далее будем действовать, как полагается призванным, – и мы надеемся, что даже демон будет сражаться…
− А, да-да, всеми крыльями. Вот как только в бой – всех врагов перекусаю, даю вам честное слово спирита, вы же не знаете, что нашим словам верить никогда нельзя, нет? Я буду сражаться, как… как моон, нет, не спрашивайте, что это такое…
− Помолчи, а?
− И я точно буду драться храбрее Бо, потому что она-то уже дезертировала, и когда только успела?
Четыре головы, в том числе моя собственная, энергично покрутились по сторонам. Четыре пары глаз синхронно вытаращились в ночную темноту.
Проблема в том, что и голов, и пар глаз должно было быть на комплект больше. Но ни пятой головы, ни глаз, ни еще каких-нибудь важных деталей пятой участницы поблизости не наблюдалось.
Веселенькое начало.
Хотя вообще-то – и не начало вовсе.
* **
На самом-то деле для меня отправной точкой всей этой катавасии стал будильник.
Мой собственный, истошно вопящий в пять утра.
Он отнюдь не старался поднять меня из уютной постельки. Механический изверг пытался меня туда уложить, оторвав от мучительной и, кажется, безуспешной попытки в пятнадцатый раз виртуально пройти испытания на подмастерье. Ситуация на мониторе моделировалась преотвратная: я в горящем доме, одна рука занята (почему-то спасенным из огня енотом, программа отчаянно юморила), а передо мной – баллон с газом, к которому стремительно и жутко подкрадывается пламя. Отчаянно тараща слипающиеся глаза, я перебирала варианты: призвать воду? поставить холодовой заслон? удар легкой локальной заморозки?
Победа была близка, когда слева от меня раздался злорадный взвизг произведения китайской промышленности. Реакция была отменной: я машинально вскинула руку – и удар легкой локальной заморозки ушел не в виртуальный мир, а в реальный.
И, конечно, вышел не легким и не локальным. Треснула заледеневшая вода в вазе, а может, ваза тоже; хрустнуло стекло какой-то фотографии (будет, на что разоряться со стипендии), с полок попадали книги. Катастрофа на тему «не тревожьте начинающего стихийника» − во всей предутренней красе. Правда, будильник смолк, − о, блаженство! − а холодок скоро убрался, и справа, от окна повеяло теплом…
Довольно долго до меня доходило, что окно не справа, а совсем даже наоборот – по левую руку. После чего я подскочила в мгновенной готовности тушить настоящий, не компьютерный пожар.
Стена малость разочаровала меня в смысле пожара: его не было. Зато было кое-что другое.
Половину стены занимал мне лично неизвестный знак, который больше всего смахивал на греческую «омегу», правда, поверх шли какие-то еще письмена. Знак неторопливо менял цвета: из огненно-красного на моих глазах стал голубым и прозрачным, потом черным, потом белым, задумчиво поменял цвет на серый и пропал.
Вместе с моим желанием спать. Кристально ясными глазами я моргала на пустую стенку и клялась себе, что больше никогда, никогда не буду засиживаться за программами для начинающих стихийников…
А потом резанула боль в руке. Ровно через секунду возле запястья у меня расцвел точно такой же знак, разве что цвета менять не собирался. Так – черная татушка с пятью значками наверху…
Символы воды, огня и воздуха я опознала сразу. После чего оставалось только упорно тыкать ногами в тапки, а рукой пробовать пролезть в ближайшую одежину (сиречь, брюки) – и сквозь зубы повторять:
− Сегодня не первое апреля… не первое апреля… но если… вдруг первое апреля…
И далее цензурный ход моих мыслей обрывался, а мозг начинал автоматическую перезагрузку системы.
В Канцелярии Стихий было пусто по утреннему времени. На вахте, отчаянно скаля зубы над какой-то из частей «сумеречной саги» (гы-гы-ы-ы, вампиры!), торчала Галка – уникальный случай соединения светлого медиума и черного юмора. А также полного отсутствия дисциплины и тормозов.
− Приветик, − сказала она, напряженно зря в книгу. – Что это ты рано и без лица?
− Дома оставила. Игнатский у себя?
Дурной вопрос остался без ответа.
Традиционно принято считать, что у светлых магов рулят делами этакие самые сильные, самые старые и самые мудрые. Не знаю. За Игнатским в жизни такого не замечала. И лет ему меньше сотни, и силой особенной не отличается (ну, правда, соплю вроде меня в пыль разотрет, но в Отделе полно магов помощнее), да и мудрости… не знаю насчет мудрости, но ни анекдотов, ни философских книг он с первого раза не понимает. Единственная его особенность – он всегда на работе. Может, поэтому его к нам и поставили?
− Так я к нему.
− Галочку в журнал, − по-прежнему не глядя на меня, сказала Галка. – Что за день сегодня?
