Фиалки, водосбор, люпин,
качанье перьев, бархат мантий.
Но ирис боле всех любим:
он — средоточье черных магий.
Ему и близко равных нет.
Мучителен и хрупок облик,
как вывернутость тайных недр
в кунтскамерных прозрачных колбах.
Б. Ахмадулина
Меланиппа. Неистовую амазонку из мифов звали именно так.
Танедра Клеменс многое бы дала за то, чтобы взять себе такой псевдоним, да вот только никто из ее нью-йоркского круга общения не был достаточно начитан, чтобы такое понять. Или хотя бы выговорить с первого раза.
С горя она назвала так собственный бар, только для женщин. Маленький уголок рая в районе Маленькой Италии, вдалеке от фешенебельных районов Манхэттема, пользовался популярностью, ибо здесь можно было отдохнуть от маскулинного шовинистического общества, нетолерантного и недружелюбного. Пообщавщись при этом с адекватными личностями, всемерно поддерживающими феминизм.
Зорким амазоночьим взглядом Танедра Клеменс окинула свои владения. Луки и стрелы, копья и картины со сражающимися амазонками — по стенам. Лиловый кулак, заключённый в лиловое «зеркало Венеры» — широкий баннер напротив двери[1]. Полумрак и уютные деревянные столики с диванами из эко-кожи. Основная публика соберется к вечеру, так что народу немного. Шведка Эстер, деловая леди с лошадиным лицом, остервенело вбивает что-то в ноутбук — вечный бизнес. Охранницы Джуди и Шайло перекидываются словечками о боевых искусствах: у этих двоих были дэны по карате.
Если говорить о незнакомых лицах… Танедра глотнула пива и вгляделась получше. Как будто никто не похож на тех, кого она ждёт. Накачанная мексиканка в драных джинсах заказывает четвертую порцию текилы и сейчас начнёт просвещать барменшу Алекс насчёт прав латиносов… Пожилая гречанка в углу попивает кофе и неодобрительно пялится в спортивный журнал — её-то как сюда занесло? Располневшая деваха рокерского вида с блаженным видом откинулась на диване, закрыла глаза, кивает головой в такт музыке…
Танедра раздраженно фыркнула себе под нос и приготовилась разворачиваться и уходить, но тут внутренняя дверь бара распахнулась и впустила двух новых посетительниц.
Ни одной из девушек на вид нельзя было дать более восемнадцати лет. Та, что пониже, носила свободную, как у художника, блузу и расклешенные брюки, а волосы ее придерживал тонкий металлический обруч. Девушка ростом повыше была в юбке, ярко накрашена, рыжие волосы ее были завиты, и она сходу не вписалась в местную атмосферу. И вглядывалась она в эту самую атмосферу исподлобья, мрачно и недоверчиво.
«Как мужик», − с неприязнью подумала радикальная феминистка Танедра и уже собралась махнуть рукой охране, но девчонка с обручем заметила ее, что-то шепнула второй и направилась прямиком к хозяйке заведения.
− Мы договаривались о встрече, − выпалила она, подходя.
Густые брови Танедры (она их не выщипывала принципиально) сошлись на переносице еще больше. В трубке был резкий, неприятный женский голос. Взрослый.
− С вами договаривалась наша мать, − деловито уточнила девчонка с обручем. − Дара. Моя сестра Кристина.
Сестичка кивнула и что-то недовольно буркнула себе под нос. Не слишком-то похожее на приветствие что-то.
Танедра поставила бокал с пивом на стойку и процедила сквозь зубы:
− Ваша мать по телефону представилась мне специалистом по парапсихологии, но…
− Странные возгорания у вас на квартире, − кивнула Дара понимающе. — И здесь, в баре, не ошибаюсь?
− Не совсем возгорания. Из чайника просто ударила струя кипятка. Струи. Несколько раз.
− А микроволновка пыталась летать?
− Летать пытался пылесос, − поправила Танедра. Она понизила голос и неохотно кивнула в один из уютных уголков клуба, где был диван, столик и пара кресел. — Микроволновка просто стала похожей на… рыбу.
− Обросла чешуей?
− Вроде как. И начала… двигаться. Издавать звуки. Хлопать крышкой.
Не очень-то приятно признавать, что с тобой может случиться что-то подобное. Знакомые рекомендовали сменить психотерапевта («Потому что твой, кажись, не справляется»), и Клеменс почти согласилась, когда странные случаи начались и у нее на работе.
Рыжая Кристина с готовностью плюхнулась на диван. Дара садиться не стала, обвела полутемный зал пристальным взглядом, пощелкала пальцами, как бы настраиваясь на что-то.
− Есть фон, − пробормотала она то ли про себя, то ли обращаясь к сестрице, потом опять уставилась на Танедру: − В клубе тоже что-нибудь случилось? Кто-то пострадал?
− Ноутбук одной клиентки. И ее психика. Он, вроде как… пытался трансформироваться во что-то — пока я не разбила его шваброй. Постойте-ка… еще были странности с плазмой на стене. Из неё вдруг ударило что-то вроде пламени, дым повалил…
Телек на стене уже заменили, и сейчас на его экране мирно шли немирные новости. Диктор с экрана с таким азартом вещал про позавчерашнее дерзкое ограбление музея, что можно было подумать − он сам к нему причастен. Танедра резким щелчком пальцев привлекла внимание обеих сестричек:
− Ну? Это всё? Вы передадите это своей матери, что ли? Скоро она даст ответ?
− Мы можем работать и сами, − безмятежно ответила Дара, и в ее карих глазах появились неподходящие по цвету искры. Зеленые, сообразила Танедра. Разве такое бывает?
