Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [36]

И. С. Аксаков был против «ослабления государственного внешнего единства», считая, что отношением к коренной русской народности определяется и отношение к инородцам:

«Чем меньше веры в свою народность и в ее право, чем меньшим уважением пользуется она у себя дома от своей государственной власти, чем стесненнее ее внутреннее развитие и вообще деятельность внутренней органической жизни, тем успешнее деятельность паразитов или чужеяди, тем сильнее преобладание иноземцев, тем удобнее и легче развиваются искусственно выгоняемые из почвы племенной инородческий патриотизм и сепаративные стремления на окраинах».

Аксаков выделяет слова Самарина о том, что тот, «кто проповедует необходимость подтянуть, обуздать и осадить русское общество, двинув против него аппараты полицейской власти, – тот в то же время заигрывает с польскою шляхтой и молча пасует при встрече с балтийским рыцарством…».

Важно подчеркнуть еще один момент. Расширяя социально-исторический масштаб, казалось бы, частного прибалтийского вопроса, Аксаков находит черты удивительного сходства остзейского антирусского национализма с западнорусским полонизмом и требованиями гражданского и политического равноправия для евреев, проживающих в России, а также коренные отличия этих форм национализма от «славянского дела».

Так, уже в первой статье, посвященной прибалтийскому вопросу, «Как понимает остзейский немец идеал России» (2 июня 1862 г.) Аксаков находит поражающее своей парадоксальностью «сходство немецкого воззрения с еврейским»: «Евреи, так же как и немцы, не признают в России русской народности и подвергают еще сомнению вопрос (для немцев уже давно решенный отрицательно!) о том: действительно ли русские – хозяева в русской земле? По их мнению, евреи в русской земле такие же хозяева, как и русские. Такое требование евреев… вполне совпадает с немецким идеалом отвлеченного государства».

Аксаков предлагает свою трактовку «общечеловеческого принципа национальности», на котором, как он считает, основывается право любой «туземной народности», составляющей большинство населения, на свободное развитие и самостоятельность. В силу принципа национальности в Остзейском крае пришлая народность (немцы – 10 % населения) должна уступить народности туземного, коренного большинства (латыши и эсты – 90 % населения). В настоящее же время, как указывает Аксаков, все притязания остзейцев на исключительное господство основаны на насилии, на факте завоевания.

1869 – Катков: о долге балтийских немцев перед Россией

Итогом «печатной войны» можно считать статью М. Н. Каткова[61] в 147-м номере «Московских ведомостей» за 5 июля 1869 года. Чтобы понять важнейшую роль выступления Каткова, следует знать, что в уме он держит текущие отношения Россия – Германия, точнее, активность Бисмарка по созданию германской империи. Напомним, что, как сообщает история, «с начала 1867 года Бисмарк упорно работал над созданием Конституции Северогерманской конфедерации. После некоторых уступок ландтагу конституция была принята, и Северогерманский союз появился на свет. Две недели спустя Бисмарк стал канцлером». Формирование германского государства породило сепаратистские настроения в Остзейском крае. В свете этих настроений Катков и анализирует затянувшийся остзейский вопрос.

Прежде всего Катков пытается отрезвить балтийских рыцарей в их сепаратизме: «Войти в состав Пруссии значило бы для балтийских рыцарей превратиться из маленьких самодержцев в простых смертных. Порядки, существующие ныне в наших балтийских губерниях, не могли бы и дня держаться под прусским владычеством. Публичная власть сразу упразднила бы стоящее на ее месте частное право».

Далее Катков разбирает предысторию остзейского вопроса, который созревал в условиях возвышения Пруссии среди германских княжеств. Катков возвращается к дискуссии между остзейцами в 1864 году после провокационной проповеди епископа Вальтера с призывом германизации края. Он указывает на сближение между рыцарством и бюргерством, которые в былое время распадались на два враждебных лагеря, а сейчас объединяются на основе национальной немецкой идеи. И «привилегии сословные все более и более приобретают значения привилегий национальных или (относительно России) антинациональных».

Катков напоминает выступление «Дерптского дневника» (под редакцией К. Ширрена):

«Нам памятны переговоры, которые велись во всеуслышание между балтийскими партиями. Презрение тамошних деятелей к разумению России так велико, что они нисколько не стеснялись в своих объяснениях посредством печати и не затруднялись цензурой. «Вы замарашки, – говорил «Дерптский дневник», обращаясь к бюргерству, – сами по себе вы бессильны; власть, значение, влияние находятся в руках рыцарства, а потому привилегиями его следует дорожить, ибо в них заключается будущность балтийского края. Только рыцарство благодаря своим влияниям и связям может повести к созданию немецкого государства под сенью русской державы: надобно только полноту рыцарских привилегий перенести на немецкую национальность края. Пока совершается этот процесс, рыцарство должно сохранить свое преобладающее положение и как бы закрывать собой от России тайну великого созидания.