Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [29]

1849 – «Письма из Риги» Самарина

«Остзейский край» – Прибалтийский край – включал в себя три губернии – Лифляндию, Эстляндию и Курляндию, которые были объединены в отдельное генерал-губернаторство Российской империи. В этом крае существовал «особый режим», отличный от системы общероссийской государственности и характеризовавшийся господством немецкого языка, лютеранства, особым сводом законов, судопроизводством, управлением и т. д. Даже официальным языком в Прибалтийском крае был признан немецкий, и переписка губернских учреждений с коллегиями велась обычно на немецком языке. Лютеранская церковь и школа превратились в часть сословной организации дворянства, а пастор обязан был помогать вотчинной полиции в установлении личности беглых крепостных. Только в пределах городской черты Ревеля кончалась власть барона, но там господствовал магистрат – городское дворянство. Все это делало край, по выражению славянофила И. С. Аксакова, «музеем исторических редкостей социального и общественного устройства».

В своих «Письмах из Риги» Ю. Ф. Самарин первым обратил внимание на то, что рыцарство и магистрат городов как подданные России более не правомочны вступать в договорные отношения с царем – носителем государственного суверенитета, следовательно, договоры 1710 года надо рассматривать теперь как обыкновенные жалованные грамоты, юридическая сила которых зависит от волеизъявления монарха: все привилегии имели законную силу лишь до тех пор, пока они признавались русскими царями. Такая постановка вопроса вызвала напряженную борьбу за и против остзейских привилегий, которые в правовом отношении обоснованы актами 1710–1712 годов. Остзейские политические деятели, историки и правоведы, отстаивая договорный характер капитуляций 1710 года с последующим подтверждением их Петром I, делали вывод, что русское правительство не правомочно их расторгнуть односторонним актом без согласия магистратов Риги и Ревеля и не может осуществить реформы, затрагивающие остзейские привилегии. До появления книги Ю. Ф. Самарина «Окраины России» привилегии лифляндского дворянства считались закрепленными двухсторонними договорами 1710 года после шведской капитуляции[45].

В «Письмах из Риги» Самарин указывал, что задача заключается в поднятии и укреплении тех общественных элементов, которые дружественно расположены к основному населению государства, а такими элементами в Прибалтийском крае являются латыши и эсты, которые должны быть освобождены от немецкого влияния. Но «Письма из Риги», как известно, распространения не получили, и только через 20 лет, с появлением первого выпуска «Окраин России» Самарина (1868, Берлин), остзейский вопрос стал наиболее обсуждаемым вопросом в российской прессе. И не только – остзейских немцев активно поддерживала пресса Германии (точнее, Пруссии, как в то время называлась страна). Как метко замечает философ Ф. Гиренок[46]:

«Интересно провести параллели между судьбой немецкого философа Фихте (о нем еще мы будем говорить) и русского философа Самарина. Но если «Речи к немецкой нации» Фихте создали национальное сознание немцев, то «Письма из Риги» не стали речью к русской нации[47]. Они привели к движению два десятка человек в Москве и Петербурге, и на этом все закончилось. «Письма из Риги» существуют только как факт литературы. Чтобы не стать немцем, Самарин бросил пить. Отрастил себе бороду и тем самым выразил протест против порабощения имперского народа окраинными племенами. Конечно, это мужественный шаг. По указу царя дворянам запретили носить бороду, считая это подражанием Западу и неуважением к русской одежде. Бородатый дворянин должен был явиться в полицию и дать подписку о сбритии бороды. Самарин носил бороду до смерти». Все же «Письма» Ю. Самарина имели некоторые последствия: Законом 1850 г. Николай I обязал всех служащих в остзейских провинциях знать русский язык. Однако реализация этого закона отложилась. Лет на тридцать.

1862 – меморандум Валдемара и уроки второго пробуждения латышей

В 60-е годы активными сторонниками русификации края выступили младолатыши, прежде всего Х. Валдемар. Основным свидетельством направления мысли является меморандум Х. Валдемара[48], представленный в 1862 году министру народного просвещения Л. В. Головнину. Это обширный документ на 103 страницах немецкого рукописного текста, целая программа русификации Прибалтийского края, венец творчества Х. Валдемара, умнейшего среди латышей в XIX веке. Заметим, что в историографии Латвии эту сторону его деятельности пытаются умалчивать или, по крайней мере, затушевать. Сам же Валдемар этим гордился, в 1888 году, на исходе жизни, писал, что «25 лет работал на русификацию латышей». (Сегодня об этом «заблуждении» Валдемара вообще вспоминать не принято. Не принято вспоминать и о прорусской ориентации издаваемой им в 1862–1865 гг. в Петербурге на латышском языке газеты «Peterburgas Avizes», закрытия которой добились остзейцы, а самого Валдемара пытались сослать в Сибирь.)

В меморандуме обоснована необходимость реформ в балтийских губерниях. Прежде всего Валдемар выступил с инициативой распространения аграрной реформы 1861 года и на Лифляндию и обосновывал это весьма обстоятельно, указывая на интересы России в Прибалтийском крае, в том числе не только внутригосударственные интересы развития мореходства, но и на международную обстановку – на ожидаемое объединение Германии, что должно породить новые вызовы в будущем. Предупреждал о возможном кровопролитии в будущем, когда оба народа – латыши и эсты – увидят, что крестьяне в других провинциях России живут лучше. Тут Валдемар выступал пророком, но в 1862 году об этом говорить было рано. Власти Петербурга еще не были готовы «ущемлять привилегии» остзейцев.