Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [26]

На место Филарета был назначен епископ Платон (Городецкий). Свою служебную деятельность он начал в Петербурге, где сначала был профессором академии, а потом состоял ректором духовной семинарии. Ознакомившись с местными силами и обстоятельствами, Платон не счел возможным продолжать борьбу с немцами. Со всеми он хотел ужиться мирно, но это только раззадорило немцев. Агитация против православия в пятидесятых годах развернулась очень широко. Была пущена молва, что сам царь не желает более поддерживать православие, что в 1849 году изданные аграрные законы дают право приобретать землю только крестьянам лютеранского вероисповедания, православные же землю не получат.

Печальная участь Давыда Баллода

По сведениям Синода, в 1845–1848 годах в православие перешло 110 222 крестьянина (62 898 латышских и 47 324 эстонских), что составляло 17 % всех живших в тот период на территории Лифляндии латышских и эстонских крестьян. К сожалению, новообращенные сильно страдали от притеснений со стороны землевладельцев.

«Состояние большей части новообращенных самое жалкое. Тоска сопутствует им повсюду; заключение брачного союза, крестины новорожденного, примирение с Господом в святом причащении, даже роковая минута смерти – словом, всякое событие жизни, освещаемое церковью, возмущает в душе их пламенную, до сих пор тщетную жажду освобождения, душевное горе, безнадежное отчаяние». Такую оценку дает Валуев[37].

Началось обратное движение за возврат в лютеранство. У Caмарина мы находим описание этих тенденций:

«В начале 60-х годов в кругу новообращенных латышей обнаружилось очень сильное обратное движение из православия в лютеранство. Первыми признаками его были уклонения православных латышей от исповеди и причастия. Потом более или менее упорное сопротивление со стороны родителей крещению и миропомазанию их новорожденных детей по чину православной церкви, наконец стали поступать словесные и письменные просьбы о разрешении православным переходить в лютеранство или, по крайней мере, крестить в лютеранскую веру детей, рожденных от браков лютеран с православными»[38].

В апреле 1864 года граф Бобринский, командированный по высочайшему повелению для исследования лифляндского вопроса, признал, что из 140 000 значившихся в то время по православным спискам в Лифляндии эстов и латышей едва 1/10 часть, может быть, действительно исповедуют православную веру, остальные же никогда душою не были православными и «со слезами», «на коленях» умоляют правительство о признании их лютеранами.

Затем летом 1864 года инспекционную поездку предпринял епископ Платон[39]. За три месяца он объехал все православные приходы Лифляндской губернии: начал 8 июня с эстонских приходов и завершил дальним восточным концом Лифляндской губернии 2 сентября – вскоре после кончины Давыда Баллода. Он как будто отдалял встречу с виновником перекрещенных. И Баллод не выдержал ожидания роковой встречи с Платоном и отчаявшимися прихожанами – ушел из жизни.

По выезде из Риги архиепископ, проездом через мызу Кольцен, изволил в тамошней православной церкви делать присутствовавшим крестьянам увещевание жить в мире, согласии и послушании. Такую молитву он произносил затем во всех приходах и всякий раз слышал одни и те же ходатайства крестьян – об увольнении их из недр православной церкви, догматы и обряды которой им совершенно не известны.

На это епископ возразил, что желает слышать только законные просьбы, закон же, изданный для всей России, дозволяет иноверцев принимать в лоно православной церкви, но положительно воспрещает переходить из пpaвославия в другое какое-либо исповедание. Если такой закон существует для всей Российской империи, то каким образом может быть исключение из него для одной Лифляндской губернии?!

За сим архиепископ вновь обратился к просителям. «Если вы так несчастливы, – сказал он, – то переселяйтесь во внутренние губернии, где государь император пожалует вам землю, переезжайте, например, в Ейск». На это некоторые из толпы отвечали, что они охотно переселились бы, если бы имели деньги на переезд, другие же говорили, что многие из них переселились во внутрь империи, но не нашли там счастья; что они сами были бы вполне довольны и на настоящих местах их жительства, если бы там возвратили им их старую веру.

Перед напутственным благословением народа в одном приходе, соседнем с ляудонским, высокопреосвященство укорял прихожан за отступничество от своей веры из мирских выгод. В это время голос из толпы прервал его речь, говоря, что такую несправедливость сделали латыши, которым ляудонский священник обещал мирские выгоды. Другое лицо возвысило в толпе голос, прося освобождения от православия. Последняя была Мадде Амолинг. Архиепископ просил установить тишину. Мадде, плюя, отвечала матери, чтобы она оставила ее в покое, так как она одна причиной всего ее несчастия.

Давыд Баллод все лето внимательно следил за поездкой епископа. Об этом сообщали немецкие газеты, и в народе распространялась молва. Везде прихожане отрекались от веры, в распространение которой он вложил столько сил. Вместо ожидаемого улучшения быта его последователи обрекли себя на нищету и гонения, в этом была и его вина. Движение, которое он возглавил, дало совершенно противоположные результаты тому, что ожидал народ. Появилось новое зло, новая ненависть. Дети ненавидели родителей за их легковерие. Прихожане ненавидели православных священников, так как они способствовали, пусть невольно, ухудшению их жизни. Баллод знал, что по приезде епископа прихожане отрекутся от него, отрекутся от веры. Как пережить такой позор?..