Немцы и славяне. История противостояния - [46]

Генрих из Бадевиде, получивший графское достоинство в Нордалбингии от саксонского герцога Альбрехта Медведя, пользовавшегося временно герцогскою властью, устремил свои взоры на соседнюю славянскую землю. Его поход ознаменован был ужасным опустошением, которого не был в состоянии приостановить Прибислав, запершийся в укрепленных местах (1139). В следующем году голзаты предприняли сами по себе новые набеги, застигнули врасплох беспечных славян и овладели одной из самых надежных крепостей земли вагров Плуной. Немцы избили весь славянский отряд и, заняв передовую славянскую крепость, нашли в ней опору для дальнейших завоеваний; из Плуны они стали мало-помалу колонизировать окрестности, и вся эта страна вместе с примыкавшей землей вагров сделалась добычей немецких завоевателей. Вагрия была отдана в ленное владение Адольфу из Шауенбурга, графу Голштинскому, Полабия с городом Ратибором досталась на долю Генриха, графа из Бадевиде[413]. Передовые земли северо-западных славян по Эльбе пали жертвою онемечивающего влияния. Дошла очередь и до других.

Деревянные ложки (а) и лопата (b) из Гросс-Радена и резные деревянные предметы (с) неизвестного назначения, возможно, часть мебельной утвари из Любека (по И. Херманну с соавт.)

Гельмольд, видевший собственными глазами водворение немецкого господства, предается чувствам такой же радости, какой бьется сердце каждого немецкого писателя и наших времен, когда они красноречиво описывает торжество цивилизующего немецкого элемента и завоевания меча, приобретавшего новые земли для распространения немецкой культуры. Употребленные для этого Гельмольдом краски так верно рисуют настроение действующих лиц и характер безжалостного, беспощадного гнета и истребления славян на их собственной родной земле, что мы не можем удержаться от того, чтобы не воспользоваться его словами при представлении последних действий кровавой драмы.

Адольф, утвердившись в Вагрии, нуждался в средствах для поддержания и упрочения своих завоеваний. Соотечественники-немцы могли служить ему верной опорой. Последние войны превратили Вагрию в пустыню. Адольф стал приглашать из ближайших стран Северной Германии поселенцев. «Придите, – говорили им его гонцы, – переселяйтесь с вашими семействами, вам достанется земля отличная, обширная, плодородная, изобилующая и рыбою, и скотом, и пастбищами». К соседним же голзатам и стормарам обращался сам граф, приглашая их занять землю: «Вы купили ее кровью ваших братьев и отцов, вам она принадлежит более по праву, чем другим немцам, владейте ею, пользуйтесь ее удовольствиями, вы ее вырвали из рук неприятеля»[414].

«И бесчисленные толпы разных народов стали переселяться в Вагрию. Голзаты поселились в западной полосе, в пограничной жупе, самой опасной на всем протяжении от реки Травны до Кильского залива. Вестфалы в Даргунской жупе, голландцы в Утинской, фризы в Сузельской. Немецкая колонизация подвигалась сплошною и густою массою, она нахлынула главным образом на смежные пограничные области, вытеснив славян в прибрежные страны. По вагрскому берегу Балтийского моря сохранилось еще на некоторое время чисто славянское население без политической самостоятельности, ибо граф Адольф подчинил его немецкому феодальному игу.

Самым главным средоточием немецкого населения сделался приморский город, вновь построенный Адольфом недалеко от разрушенного города Любека, в небольшом расстоянии от устьев Травны. Новый город получил название прежнее. Обладание одной из самых удобных гаваней на берегах Балтийского моря приобрело высокую важность не только в торговом отношении, но и вообще в деле онемечивания западных славян. Торговый путь, открытый из стран Северной Германии к берегам Балтийского моря, не только направил торговые силы немцев к странам севера и востока Европы, не только расширил поле деятельности для них, но и указал путь, по которому разлился онемечивающий поток. Северная Германия примкнула посредством Любека непосредственно к Балтийскому морю: господство над его южными и восточными берегами было только вопросом самого непродолжительного времени: с неимоверной быстротой подчинил себе немецкий элемент балтийское прибрежье от Любека до Ревеля.

С построением Любека вторгалось все глубже внутрь славянского мира германское господство. Бодричский князь Никлот, ввиду возраставшего могущества саксов, довольствовался мирным владением своего княжества, не решаясь противостать опасности с оружием в руках.

Никлот думал покорностью отвратить от своего княжества поднимавшуюся грозу. С радостью принял он предложенную ему графом Адольфом дружбу и сделался его преданным слугою. «Я был, – говорил он однажды вагрскому графу, – твоим оком и ухом в твоей славянской земле, чтобы ты не имел неприятностей от славян, которые владели некогда Вагрией и которые теперь жалуются на то, что они несправедливо лишены наследия своих отцов»[415].

Сожжение Оттоном III славянского селения в Мекленбурге в 995 г.

Иллюстрация из «Саксонской хроники» Георга Спалатина. 1530–1535 гг.

Но дружба, или, лучше сказать, покорность графу Адольфу, не была в состоянии спасти бодричскую землю от печальной судьбы, которую ей готовили немецкие и главным образом саксонские завоеватели.