Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [11]

Ладно ль кован и ладно ль убран

Тот скакун, которому выпало

Вымчать в поле такого седока, —

71 Он в упор,[40]

Разглядевши тавро, черты и стати,

Узнает заведомо,

Что пред ним его же конь Белолоб,

Столь любимый,

В стольких схватках выстраданный скакун,

Что лишась его, долго ходил он пеш

От большого горя.

72 А похитил из-под него коня[41]

Памятный Брунель

При Альбракке в оный самый день,

Когда взял он у Анджелики перстень,

У Роланда Бализарду и рог,

У Марфизы — меч,

И коня с Бализардою вручил Руджьеру,

А Руджьер перезвал его Фронтином.

73 Вот, уверясь, что глаз не лжет,

Обратился черкесский царь к алджирскому:

«Знайте, сударь, конь этот — мой,

Отлученный кражею при Альбракке.

Многие суть тому свидетели,

Но как нынче они далече,

То я сам и с мечом в руке

Докажу мою правду любому спорщику.

74 По товариществу,

Нас связавшему в недавние дни,

Я готов: пусть он нынче будет твой,

Ибо ты и впрямь без него не можешь, —

Но условившись тебе признавать,

Что он мой и от меня тебе дан;

А не то позабудь свои помышления

Или жди сразиться о нем со мной».

75 Родомонт, которого горделивей

При оружье не хаживал никто,

Родомонт, отважной могучестью

Перевысивший всякую старину,

Грянул:

«Сакрипант,

Лишь посмей кто иной такое вымолвить, —

Пожалел бы, что рожден с языком;

76 По товариществу ли,

Одержавшему нас нынче, как ты твердишь,

Но увижу я тебя и сдержусь,

Лишь сказав: помедли

Звать на бой, пока не взвидишь, каков

Сведу счет я с пышущим татарином,

Потому что с такого ты примера

Сам попросишь, моля: владей конем.»

77 «Подлость тебе вежество! — [42]

Бешенствует гневливый черкес, —

Но прямым тебе словом говорю:

Позабудь о моем скакуне!

Не быть ему твоим,

Покуда в руке моей меч,

А не станет меча —

Буду биться клыком и когтем!»

78 От слов к делу,

В крик, в брань, в бой —

Жжет быстрей, чем пламя в соломе,

В душах гнев.

Родомонт — в доспехе и шеломе,

Сакрипант — и кольчугою не прикрыт,

Но таков он ловок,

Словно меч ему заслон с всех сторон.

79 Сколько ни безмерны

Родомонтова мощь и пыл,

А не свыше зоркости и проворства,

Коими силен Сакрипант —

Не быстрей кружится

По зерну мукомольное колесо,

Чем рукой и чем ногой изворотлив

Черкесский царь.

80 Но бросаются сгоряча между ними,

Клинки вон, Феррагус и Серпентин,

А за ними Изольер и Грандоний

И иные многие из маврских мужей, —

Оттого-то шум,

Через поле долетевший к шатру,

Где стеклися тщетные примирители

Руджьера и Градасса с татарским царем.

Аграмант тщетно пытается их примирить

81 Добегает заведомая весть

До державного Аграманта,

Что схватились за коня лютой схваткою

Сакрипант и Родомонт.

Сокрушенный столькими разладицами,

Говорит король Марсилию: «Будь

Здесь, чтоб эти два не сделали хуже,

А о тех двух вздорщиках сам досмотрю».

82 Пред своим королем и государем

Родомонт

Взнуздывает гнев, отступает на шаг,

И не меньше чтителен царь черкесский.

Властным зраком, важным гласом

Аграмант пытает, о чем их спор,

И дознавшись, гнетет их к замирению, —

Тщетно!

83 Черкесский царь

Не отдаст своего коня алджирскому,

Ежели алджирский не склонится

Произнесть просительные слова;

А тот, надменный,

Отвечает: «Ни небо и ни ты

Не добьешься, чтоб я кому поволил

То, что мне по силе и по руке!»

84 Вопрошает черкеса государь,

В чем его владенье и в чем утрата,

И черкес о том поведывает подряд,

А поведывая, краснеет от смуты,

Когда речь о том, как тонкий наглец

Застиг впавшего в томное мечтание

И подпер ему седло о четыре древка,

И увел коня прямо из подпруги.

Марфиза узнает Брунеля и увозит на расправу

85 Как заслышала о той конской краже,[43]

Меж иными представ на шум,

Марфиза, —

Помутилась в лице, припомянув,

Как в тот день лишилась она меча;

Узнает коня,

От нее летавшего, как на крыльях,

Узнает и славного Сакрипанта;

86 Видит, как вокруг те и те,

Многажды слышавшие Брунелевы

Похвальбы, обращаются к Брунелю

С явным видом, что это он;

Заподозривает,

Вопрошает того, другого, третьего

И уверивается, что похитчик

Был Брунель;

87 И уведывает, что за покражу,[44]

За которую быть бы ему в петле,

Небывалым он образом приял

В государский дар тингисское царство.

Старая вскипает обида,

Скорая вздумывается месть

За тот глум и посмех,

С каким хищник скалился, скравши меч.

88 Велит она стремянному

Подать шлем, а уж панцирь на груди —

Ибо бранную сбрасывать броню

Доводилось дерзкой за все свои дни

Десять раз и едва ли более,

Верь, не верь;

Вздев шелом, она восходит туда,

Где Брунель на верхних скамьях меж лучшими,

89 И такого дает туза ему в грудь,

Так вздирает его за космы в воздух,

Как орел,

Хищным когтем вцепившийся в цыпленка, —

И влечет туда, где суд и ряд

Тщится править державный сын Трояна;

А Брунель, в недоброй чуясь руке,

Слезным визгом взывает о пощаде.

90 Cколько крика, шума и гама

Ни мятежилось над битвенным полем,

Но таков был слышен Брунель,

Вопиющий о пощаде и помощи,

Что на вопль его и на вой

Отовсюду сбегается народ;

А Марфиза пред африканским владыкою

Гласит, гордая, такие слова:

91 «Этого твоего мерзавца данника

Я хочу повесить в тугой петле,

Потому что, укравши коня у рыцаря,

В тот же день и у меня он похитил меч.

Ежели кто скажет, что нет,

Пусть он выступит и вымолвит,

И тогда пред твоим лицом

Докажу я его ложь и мое право.

92 А к тому, чтобы не было попрека,

Что-де мною выждан раздорный час,