Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [9]

Всюду в добрый час славят Вышнего,

Ни в ком страха пред франкскими паладинами,

Каждый раб готов хоть один против ста,

И у всех в уме

Тотчас вновь обагрить лихое поле.

29 Грозно грянули

Роги, трубы, турские тулумбасы,

Вьются в ветре

Каждый стяг и каждая хоругвь;

А насупротив Карловы вожди

Строят швабов к швабам, бриттов к бриттам,

Строят Францию, Италию, Англию, —

И жестокая заваривается брань.

30 Cтрашный Родомонт,

Яростный Мандрикард,

И Руджьер, цвет рыцарской доблести,

И Градасс, чьей славою полон свет,

И с бестрепетным Марфиза челом,

И черкесский царь, ни пред кем не худший,

Всею мощью клонят франкского Карла

Взмолиться к святым и укрыться в Париж.

31 Необорным жаром

Таковы те рыцари и та дама,

Что ни думою, государь мой, не сдумать,

Ни пером поведать.

То и мера,

Сколько пало в этот день перебито

И каков урон державному Карлу;

А у мавров ведь еще и Феррагус!

32 Не в подъем мостам,[33]

Люди бьются в давке и тонут в Сене,

И мечтают об Икаровых крыльях,

Ибо смерть впереди и позади.

Паладины в плену до одного,

Кроме венского графа и датского Оджьера —

У Оджьера в черепе,

А у Оливьера пробой в плече.

33 Ежели бы и Брандимарт[34]

Бросил стан вслед Ринальду и Роланду,

То не выстоять бы Карлу в Париже,

Лишь бы выйти из пламени живым.

Но что мог Брандимарт, то и сделал Брандимарт,

А что нет, то и он оставил яростным.

Такова была усмешка Судьбины —

Вновь обстать Аграманту государя.

Архангел Михаил избивает праздную Распрю

34 Стон и плач

Сирых старцев, чад и вдовиц

Возлетел из облачного надземья

К светлым высям, чтоб святой Михаил

Нисклонил архангельский взор

Ко Христовым верным

Франции, Британии, Алеманнии,

Волку в снедь и ворону выстелившим поля.

35 И узрел, и зарделся триблаженный,

Что неладно послужил он Творцу,

Вдавшись

Вероломной Распре в подлый обман:

Велено было ей

Взжечь раздор между рыцарей язычества,

А она что и сделала, то сделала

Поперек.

36 И как верный служитель, крепкий

Больше сердцем, чем памятным умом,

Вдруг хватясь,

Что забыл завет, дорогой, как жизнь,

Мечется второпях

До хозяйского глаза сгладить грех, —

Так архангел не дерзает ко Господу,

Не воздавши долга, который взят.

37 Устремив крыло

К тем обителям, где видана Распря,

Он обрел ее в собрании чина

При избрании настоятельных лиц —

Любо ей смотреть,

Как брат брату мечет в головы требниками!

Ухватил ее ангел за волоса

И колотит руками и ногами.

38 А потом — крестом

По спине, да по рукам, да по темени;

В крик кричит злополучная,

Обымает ноги божьему вестнику,

А тот гонит ее в тычки,

Сломя голову, к африканскому стану,

Приговаривая: «Поберегись:

Только встреться, где не след, — будет хуже!»

39 Вся избитая по плечам и по хребту,

Ужасаясь вновь подпасть под побои,

Трепеща пред гневом,

Распря

Со всех ног бежит по кузнечные меха —

Оживить запаленные огни,

Запалить незапаленные

И раздуть в сердцах пожар до небес.

Распря возбуждает Родомонта и Мандрикарда к поединку

40 Восстает пожар

В Родомонтовой душе, в Руджьеровой, в Мандрикардовой,

Да такой, что спешат они к государю

В добрый час, покуда Карл не теснит,

И поведывают ему свои раздоры,

И откуда и как они пошли,

И чтобы государь усмотрел,

Кому с кем причинно сражаться первому.

41 А Марфиза твердит и о своем —

Добороть борьбу

С королем Татарии:

Ради вызова его она здесь,

И своей чередою не поступится

Ни на день, ни на час,

А стоит на том,

Чтобы первой помериться с соперником.

42 Первым и Родомонт

Рвется счесться,

Потому что, начав, не кончил

Ради помощи африканскому стану;

И Руджьер бросает крепкое свое слово,

Что невмочь ему терпеть

Родомонта на своем скакуне,

Коли им не спрянуться прежде прочих;

43 А татарский на это Мандрикард

Поперек Руджьеру

Хочет боя за белокрылый герб,

Бел от ярости

До того, что готов один на троих

Сразу, ежели трое не уклонятся.

А те трое и не уклонились бы,

Не явись на них царский приговор.

44 Увещаньями ли, напоминовеньями ли

Гнул их к миру Аграмант, сколько мог,

Но уверившись,

Что ни миру им внять, ни перемирью,

Домогается по крайности,

Чтобы стало в них согласие, кто за кем,

И к тому концу

Назначает решить чреду их жребием.

45 Указует вверить четыре жребия,

И на первом писаны Родомонт и Мандрикард,

На втором же Мандрикард и Руджьер,

А на третьем Руджьер и Родомонт,

И на четвертом Мандрикард и Марфиза.

Брошен жребий в волю зыбкому случаю;

Первым выпал

Черед биться алджирцу с Мандрикардом,

46 Второй жребий — Мандрикарду с Руджьером,

Третий — Родомонту с Руджьером,

А Марфизин с Мандрикардом — на дне,

И Марфиза нахмуривает лоб,

И Руджьер не меньше того невесел,

Полагая, что тем первым двоим

Станет сил счесться крайним счетом,

Ничего не оставя ни Марфизе, ни ему.

Подготовка поединка.

47 Было близ Парижа урочище,[35]

Шагов в тысячу в обход или менее,

А вокруг,

Как для зрелища, немалая насыпь.

Некогда то был замок,

Но огнем и мечом порушен в прах —

Таков вид

И у нас, как идешь из Пармы и Борго.

48 Огорожена здесь ограда,

Кол к колу, четыре угла,

Замкнута, как водится, отовсюду,

Только емкие ворота с двух сторон.

А как вышел день, когда царский суд

Велел быть большой битве паладинов,

Вскинулись пред теми двумя воротами

Два шатра.

49 В западном шатре

Исполином встал алджирский король,

Облекаемый в драконьи чешуи

Сакрипантом и жарким Феррагусом, —

Между тем, как Градасс и владетельный Фальзирон