Неистовый Роланд. Песни I–XXV - [21]

Собьет спесь с заносчивых римлян,

Разорвав тяжкую осаду и вырвав

Из рук их папу и Третьего Оттона.

28 Вот Фольк, — он уступит родичу[52]

Все, что было за ним в Италии,

И пойдет по большое княжество

В сердцевину германской земли.

Он подаст руку саксонскому дому,

Чтобы не пала одна из его опор,

И в чреде материнских наследств

Его внуки помогут роду выстоять.

29 Новый приближается Ассон,[53]

Друг изяществ, а не ратных браней;

С ним Бертольд и Альбертасс, сыновья его:

Первый поразит Второго Генриха,

Страшной влагой немецкой крови

Напитав зелень поля перед Пармой;

А второму станет женой

Чистая и мудрая графиня Матильда.

30 Доблестью стяжал он этот брак,[54]

Ибо многая честь — в такие годы

Половину Италии принять в вено

За внучкою Генриха Первого.

Но вот и Бертольдов милый плод —

Твой Ринальд, стяжатель крепкой славы

Вызволить святую Церковь из неправедных

Рук Рудобородого Фридриха.

31 Вот еще один Ассон, под чьей рукой[55]

Быть Вероне с доброй ее округой,

И его поставят над Анконскою маркою

Четвертый Оттон и Второй Гонорий.

Но никогда я не кончу, если

Каждого буду называть мужа твоей крови

Меж поборников святого престола, и каждый

Подвиг их за апостольскую церковь.

32 Взгляни: Фольк, Обиссон, вновь Ассоны, вновь Гугоны,[56]

Двое Генрихов, отец обок с сыном,

Двое Гвельфов, из которых один

Возьмет Умбрию и княжий плащ Сполето.

И вот — избавитель Италии от кровавых мук,

Слезы в смех обращающий для страждущей —

Это он (показав на Ассона Пятого),

Кем подавлен будет Эццелин,

33 Эццелин, чудовище меж тиранов,[57]

Дьяволовым слывущий отродьем,

Пагуба подданным, разор милой Авзонии,

Извергатель столького зла,

Что пред ним добронравны

Марий, Сулла, Гай, Нерон и Антоний;

И пред тем же Ассоном

Рухнет в прах второй кесарь Фридрих.

34 Будет под благодатным его скиптром[58]

Добрая земля над тою рекою,

Где кликал слезною лирою

Феб сына своего, не управившего свет,

И плакал янтарь из тополей,

И Кидн одевался белыми перьями.

Этот удел за тысячу услуг

Воздаст ему апостольская церковь.

35 А забыть ли брата его Альдобрандина?[59]

Для римского первосвященника

На Четвертого Оттона и присных его,

Досягнувших Капитолия,

Полонивших все окрестные места,

Угрызавших Умбрию и Пицен,

Он, бессильный без многого золота,

Станет сыскивать взаем у Флоренции, —

36 А в залог, не имея большей радости,[60]

Ей отдаст любимого брата;

А потом, вскинув стяг побед,

Разметет германское полчище!

Он воссадит Церковь на престол ее,

Он воздаст поделом Челанским графам

И в служенье высочайшему Пастырю

Кончит дни свои в цветущей поре.

37 Он оставит Ассона, единородного своего,[61]

Наследником Анконе и Пизавру

И каждому городу от Триента

До Исавра, моря и Апеннин,

И тому, что превыше золотой казны, —

Веледушию, доблести и верности.

Все иное Фортуна и дает и берет,

А над доблестью нет ей воли.

38 Вот и Ринальд — тот Ринальд, в котором[62]

Был бы скор блеснуть луч не меньших честей,

Если бы — на горе славным родичам! —

Если бы не злая смерть и завистливая судьба.

Скорбь о нем прозвучала до Неаполя,

Где томится он заложником за отца.

А вослед ему пред тобою Обиссон:

Юный, будет он избран князем после деда;

39 К добрым своим землям он прибавит[63]

Ясный Регий и строптивую Модену;

Такова его будет доблесть,

Что народы дружно призовут его править.

Из сынов его, взгляни, вот шестой Ассон,

Знаменосец креста Христова, —

Он возьмет графство Андрию за дочерью

Сицилийского Второго Карла.

40 А за ним, посмотри, в красе и дружбе[64]

Сонм князей, сиятельный превосходством:

Обиссон, Альдобрандин, Николай Хромой

И Альберт, весь любовь и милосердие.

Промолчу, чтоб не медлить,

Как умножат они власть свою Фавенцей,

А еще отважней — тою Адрией,

Что даст имя неуемной соли моря,

41 А еще — землею, родящей розы,[65]

Чтобы зваться сладким их греческим зовом,

А еще — тем городом рыбных лагун,

Тем страдальцем двух устий По,

Где жаждут живущие

Бурь в море и вихрей над морем;

Промолчу и об Ардженто и о Луго

И о тысяче других городов и крепостей.

42 Вот — опять Николай; в нежном еще отрочестве[66]

Примет люд его господином над собой,

И ничто ему Тидей,

Поднявший на него гражданскую брань.

Детской будет для него забавою

Латный пот и оружный труд;

Процветет в нем воительный цвет

Из завязи раннего усердия.

43 Каждый умысел тех мятежников[67]

Выведет он на свет, обернет во вред,

Каждая битвенная хитрость

Безобманно будет ему ясна.

Поздно в том уверится Терцо Оттобон,

Злой тиран Регия и Пармы,

Разом от героя

Лишась в разгроме и власти, и жизни.

44 Так владычествуя шире и шире,

Ни на шаг он не сойдет с прямого пути;

Никому необидевшему

Не станет от него вреда;

И на том Вышний Движитель Мира

Не положит ему границ,

Но продлит его власть во благо,

Пока звезды ходят в своих кругах.

45 Вот Леонелл и вот славный Боре,[68]

Первый меж князей, герой меж сверстных, —

На мирном престоле громче его триумф,

Чем иные ищут в дальних землях;

Марсу не даст он взвидеть света,

Ужасу скрутит руки за спиной;

И одна у него будет властная забота —

Чтобы жил в довольстве его народ.

46 И вот — Геркулес,[69]

Его неровный шаг опаленной ноги —

Как укор соседу, чей дрогнувший полк

Лбом и грудью удержит он при Будрии,

Хоть награда ему за это — война

И набег до самых Баркских порослей.