Неискушённо мудрые - [5]

— Всякие «кто» растянуты в «пространстве» и «продолжительности», будь то вегетарианцы или нет, — объяснила сова, — а таковых не существует.

— А мне жаль, — вздохнул кролик, удручённо опуская оба уха, — что за жизнь без них?

— Что за жизнь с ними? — сказала сова.

— Та ещё авантюра, признаю, — сказал кролик, цинично помахивая ушами, — но я бы чувствовал себя одиноко.

— Невозможно, — объяснила сова, — грызуны — всего лишь пространственно-временные концепции, а «одиночество» — относительная форма «множественности». Как Я, ты не можешь знать ни того ни другого.

— Но как ты, я не был бы «мной», — возразил кролик.

— А также был бы не «я», если бы твоя грамматика была получше, — поправила его сова. — В любом случае, «я» — это чепуха, есть лишь Я.

— А «я» нет, как ты часто объясняла?

— Именно, — согласилась сова, — «я» быть не может, но Я есть.

— Однако ты есть? — возразил кролик.

— Нет, нет! — объяснила сова с неисчерпаемым терпением. — Я есть, но не может быть такой «вещи», объекта, как «ты» или «я».

— Так, значит, ты есть?

— Относительно. Грамматические абсурдности создают лингвистическую путаницу! — объяснила сова. — Я есть, и ты есть только как Я.

— Ты имеешь в виду, что я есть только как ты?

— Разумеется, нет, — сказала сова устало, — Я есть только Я, и нет никакого «меня», и не важно, кто говорит это, или думает, что говорит, совершает это, делает это или проживает это!

— Я думаю, что почти понял, — сказал кролик благодарно, помахивая обоими ушами.

— Ты не понял, — заухала сова, — пока «думаешь, что понял». «Думание» и «понимание» — это относительные трюки расщеплённого ума в контексте времени. Только прямое осознание целостного ума может обнаружить виртуальность.

— И как мне это сделать? — спросил кролик слегка утомлённо.

— Выйди из норы и оставь своё «я» позади! — сказала сова с пронзительным взглядом своих сияющих глаз.

16. Мокрый или сухой

— Я всё ещё проливаюсь дождём? — спросила сова, недовольно приоткрыв один глаз и взглянув на небо.

— Да! — ответил кролик, выглядывая из норки. — И хотелось бы, чтобы ты это прекратила! Я голоден, а мокрая трава иногда причиняет мне боль. Пожалуйста, сияй, чтобы всё высохло.

— Я сияю всегда, — ответила сова сухо, — это ты воображаешь эти различия.

— Но ведь ты тоже мокнешь, когда льёшься дождём, — возразил кролик.

— Совершенно верно, — согласилась сова, — ты прав.

— Как это? — спросил кролик изумлённо.

— Ты сказал: «Ты тоже мокнешь» — как «ты», как «какой-то ты», если пожелаешь, «ты» мокнешь. Все «ты» мокнут, когда Я льюсь дождём.

— Значит, все «я» сияют, когда ты сияешь?

— Ты говоришь чушь, как обычно, — сказала сова. — Есть лишь Я, других «я» нет.

— Значит, есть лишь ты, а других «ты» нет? — уточнил кролик.

— Нет вообще никаких «ты», — сказала сова сурово, — все «ты» — это концептуальные образы в уме.

— Тогда кто мы, когда обращаемся друг к другу?

— Я, всегда Я, — небрежно ответила сова.

— Но кто тот, к кому мы обращаемся? — настаивал кролик.

— Я уже сказала тебе — лишь образ в уме: есть только Я, и Я не являюсь «чем-то».

— А как насчёт меня? — возразил кролик, помахивая длинными ушами.

— Я есть Я, — ответила сова, щёлкнув клювом, — и ты есть Я — кто бы ни произносил это. Нет абсолютно никакого «меня»: даже ты говоришь достаточно хорошо, чтобы не сказать «ты есть меня»!

— Надо подумать, — пробормотал кролик. — Я поразмышляю над этим.

— Ни в коем случае! — проухала сова, сверля кролика пронзительным взглядом. — «Размышлять» означает использовать расщеплённый ум. Посмотри изнутри и увидишь — УВИДИШЬ, что всё так и ЕСТЬ! Прекрати расщепляться и оставайся ЦЕЛЫМ!

17. Факт

— Когда Я осознаю, «ты» воспринимаешь, — сказала сова кролику — так как только Я ЕСТЬ.

— А я могу сказать то же самое? — спросил кролик.

— Когда будешь, сможешь, — ответила сова загадочно.

— Это существенный факт? — спросил кролик задумчиво.

— Нет никаких фактов, — бросила сова.

— Тогда что можно сказать, что было бы истиной? — настаивал кролик.

— Ты есть то, что есть Я. Я есть то, что есть ты, — произнесла сова язвительно.

— Как хорошо для меня! — заметил кролик вежливо. — А для тебя?

— Неизбежно, — ответила сова резко.

— Мы все можем сказать это? — спросил кролик.

— «Говорение» — это концептуальное усложнение, — объяснила сова, — мы все можем знать это.

— Даже одуванчики? — спросил кролик шутливо, откусывая один.

— Почему же нет? — оборвала его сова. — Одуванчики являются чувствующими существами так же, как и ты! К тому же они не такие жадные! — добавила она.

— Разве не все мы немного жадные? — спросил кролик, нервно подпрыгивая.

— Различия, как и предпочтения, — это концептуальная чушь, — заявила сова.

— Значит, даже ты не лучше и не хуже одуванчика? — спросил кролик беспечно.

— В качестве «меня» ни одна вещь не лучше и не хуже, чем любое другое явление в уме: «лучше» и «хуже» — концептуальная галиматья.

— Как ты скромна! — сказал кролик восхищённо.

— Концептуальная бессмыслица! — заключила сова. — Если тебе необходимо говорить, говори что-то осмысленное!

— Но я ем одуванчики, — возразил кролик, — одуванчики меня не едят!

— А люди едят тебя, — добавила сова. — Ты ешь людей?