— Под ноги смотреть надо, — заметил Кифа, приводя брата в вертикальное положение.
— Да ну тебя, — отмахнулся Мяфа и спросил, — Ну что, пойдем к Буцу?
— Да. Мухоморыч, надеюсь, уже этого… ну, ушел, в общем.
И друзья не спеша пошли к дому Буца и его тетушки Мукоры. Путь их проходил мимо концертной поляны, на которой уже вовсю шла подготовка к концерту.
— Интересно, кто сегодня играть будет, — пробормотал Кифа.
— «Болотный туман», — тут же откликнулся Мяфа, внимательно следивший за всем, что происходило в музыкальной, да и вообще в культурной жизни Болота, — и, кажется, «Шепчущие». Пойдем слушать?
— Ну, если только… — начал было Кифа, но тут же встрял Чваки:
— Ефли Мухоморыфь готовил фвое блюдо номер рав — не пойду, — заявил он (нора, в которой обычно репетировал «Болотный туман», находилась с подветренной стороны от дома Мухоморыча), — Они у ваф там и бев того увлекаютфя.
— Хорошо, я к ребятам перед концертом загляну, посмотрю, как они там, — серьезно кивнул Мяфа, — У них вроде программа должна была обновиться. Интересно ведь.
— Вайди, вайди, — пробурчал Чваки, — но потом. Фейфяф к Буфу. Хофю пофмотреть на раввалины.
Дом Буца был, конечно, не в таком плачевном состоянии, чтобы его называть развалинами. Сам Буц, ворча и бурча, бродил вокруг домика, завернувшись в крылья, как в плащ, а из открытой двери раздавались раскаты голоса тетушки Мукоры.
— Привет, Буф, — сказал Чваки, — Фто, флуфилофь?
— Здравствуйте, — ответил Буц, — А как же. Пойдемте, покажу.
Они вошли в дом. Тетка Мукора что-то буркнула и демонстративно ушла на кухню. Пол в комнате был усыпан щепками и дранкой, а в потолке зияла приличных — все-таки размах крыльев у летунцов достаточно большой — размеров дыра.
— Вот, — Буц ткнул пальцем в сторону дыры.
— Нда, — пробормотал Кифа, — прямо пальцем в небо. Хорошо, хоть дождей пока не ожидается.
— Буц, а может, тебе ее привязывать? — сказал вдруг Мяфа.
— А? — Буц повернулся к Мяфе, — Чего? Крышу?
— Тетушку.
— Не флуфай его. Голова горяфяя.
— А что? — спросил Мяфа, — Думаешь, не поможет.
— А как вэ. Помовэт. Ефли Буф переехать фобираетфя.
— Это конечно. Она же если разойдется — весь дом разнесет, только труба ваша и останется, — флегматично кивнул Буц, — в назидание. Лучше уж дырки иногда заделывать.
— Мы затем и пришли, — сказал Кифа, — а вот с тетушкой все равно надо что-то делать. Чего она из Лесу-то сюда подалась? С Мухоморычем общаться?
— Может быть. Общаются они очень уж похоже… Не нравилось ей там. Деревьев много.
— Ну да. Это тебе не дырки в крыфах делать, — хмыкнул Чваки, — Внафит, Буф… Ты когда будеф это фвое окно в мир ввевд ваделывать?
— Давайте так. Я сейчас соображу, что мне нужно… В общем, завтра после заката.
— Тогда после заката мы у тебя, — решил Кифа.
И друзья оставили Буца наедине с его крышей, дыркой и тетушкой Мукорой.
— Ну что, — сказал Кифа, — на развалины мы, значит, посмотрели. Теперь, думаю, можно сходить и на экскурсию к Старине Плюмсу, подумать над дальнейшей нашей культурной программой.
— А не рано? Мы в только фто поели.
— Пойдем-пойдем, — поддержал брата Мяфа, — в шашки поиграем.
— Ааа, фафки — это хорофо. Фафки, фяй и пирог ф яблоками — это я, повалуй, фоглафен.
В клубе Старины Плюмса было спокойно. Посетители подтянутся ближе к концерту. Сам Старина Плюмс, сидя на большом табурете, неспешно раскладывал пасьянс, а его дочка и внучка гремели посудой на кухне. Увидев друзей, Старина Плюмс вяло похлопал глазами и неопределенно взмахнул передней лапой:
— Проходите. Столики на любой вкус.
— Спасибо, — ответил Мяфа, — пойдем пробовать.
Усевшись за столик у окна, Кифа и Мяфа тут же достали шашки. Клетки для игры были нарисованы прямо на столе. А Чваки пошлепал на кухню и вскоре вернулся с подносом на голове. На подносе стояли: чайник большой с кипятком, чайник маленький с заваркой, три стакана в красивых подстаканниках и круглый пирог с яблоками. Пока братья играли, Чваки, не торопясь, разлил по стаканам чай, потом слез с табурета и пошел искать сахар и чайные ложечки. Найдя искомое, он вернулся и вновь вскарабкался на табурет.
— Вот. Профу.
— Молодец, Чваки. Спасибо. Скоро твоя очередь будет, — сказал Кифа.
— Хорофо. Вду.
Мяфа продул свою партию и уступил место Чваки. Когда тот расставил шашки и сделал первый ход, к их столику пришлепал Старина Плюмс.
— Ну, что интересного? — вяло поинтересовался он.
— Мы ни с кем особо и не виделись, — ответил Мяфа, — У Буца только крыша прохудилась. Ходили смотреть, чем помочь.
— Похолодает, значит. То-то я спал так плохо, — Старина Плюмс задумался, — Светляки беспокоятся, вот… Не к добру это.
— А фего им бефпокоитьфя? Не им вэ крыфу пофинять. Бефтолковые они.
— Зря ты так, братец, — заметил Плюмс, — Не такие уж они бестолковые. Сам Лесовик за светляками присматривает. Раз беспокоятся, значит есть причина.
— Чваки, ты это чего не в духе? — спросил Кифа, — Ты ж вроде выигрываешь… Или пирог не очень?
Чваки откусил кусок пирога, пожевал и сказал:
— Пирог хорофый. Плохо, фто холодно череф три дня. Не хофю холодно. И фнитфя вфякое… Ты проиграл, кфтати.
Мяфа занял место Кифы, а тот принялся расспрашивать Старину Плюмса. Светляки, обычно избегавшие жителей Болота и окрестностей, теперь жмутся к клубу, иногда даже прячутся в подполе, пугая неопытных работников. Чваки тем временем выиграл у Мяфы и, уступая место Кифе, пробормотал:
