Небо остается синим - [51]
Вспомнилось, как они еще в школе учились с Пиштой. Пишта был тогда ему по плечо. Оба сидели на последней парте. Бывало, подсказывали оттуда товарищам. Но почему-то товарищи Зеканю не были за это так благодарны, как Пиште. И на переменках охотнее играли с Пиштой.
Однажды они получили задание по ботанике — вырастить какой-то цветок. У Пишты растение получилось хилое, невзрачное, учительница поставила ему тройку. Зато у Зеканя красовалась пятерка. Правда, Пишта долго возился с цветком, пока не выходил его, но учительнице так и не показал.
Таким же остался Пишта и в шахте. Все возился с какими-нибудь пустяками, а о настоящей, большой работе забывал. Конечно, от этого страдала его зарплата.
А Зекань все делал по плану. Сначала он проводил вечера у преподавателя черчения. Потом освоил шахтомашиностроение. Он и сейчас улыбнулся, вспомнив, как пометил у себя в записной книжке: научиться танцевать.
Однажды между ним и Пиштой чуть до драки не дошло. Из-за Пальмы. Могло бы окончиться большим несчастьем.
— Ты что, с ума сошел? — крикнул Зекань вдогонку встречной машине. Она прошла так близко, что едва не задела его передним крылом. — Я бы тебе показал! — он погрозил кулаком.
…В тот вечер они сидели втроем в летнем парке. Пишта все время танцевал с Пальмой. И после каждого танца поддразнивал Зеканя: тебе, мол, не только на ухо, но и на ноги слон наступил. Правда, он говорил это добродушно. Но у Зеканя внутри все кипело. И все-таки провожал домой Пальму он, а не Пишта. По дороге девушка сказала ему: «Не беда, что из тебя не выйдет хорошего танцора. Зато…» — и, смутившись, умолкла.
На следующий день он не находил себе места. Его будто что-то распирало: не то радость, не то беспокойство. Спустившись в шахту, он долго, словно впервые заметил их, рассматривал соляные цветы на стенах, взблескивающие при свете ламп.
Ему хотелось в этот день совершить что-нибудь необыкновенное. Чтобы вся шахта заговорила о нем. Чтобы Пальма и Пишта убедились: он способен на большие дела.
Зекань быстро включил мотор новой, еще не испытанной машины. Два прожектора осветили ствол шахты, точно рампу в театре. Вдруг из темноты вылетел Пишта. Он ведь был тогда механиком шахты.
— Сейчас же выключи машину! — крикнул он, и угроза звучала в его голосе.
Зеканя оскорбил его тон.
— Так я тебя и послушался! А план кто будет за меня выполнять? Ты, что ли? — И вдруг вырвалось из наболевшего сердца: — Думаешь, не понимаю, что всё из-за Пальмы?!
На секунду все смолкло. Перестала гудеть машина. Остановились соляные глыбы, катившиеся вниз.
Не сказав ни слова, Пишта одним рывком выключил мотор.
Если бы не вмешался забойщик, кто знает, чем бы кончилась их стычка.
Зекань, пристыженный, ушел прочь.
А Пишта с того дня не отходил от машины. Все свободное время копался в ней. Прошло недели две, и вдруг однажды Пишта крикнул Зеканю:
— Можешь теперь работать на той машине!
Зекань от удивления ничего не ответил.
Только спустя много времени он узнал всю правду. Случайно узнал. Собираясь поступить в техникум, он стал наведываться в механический цех. Однажды в руки его попала деталь от машины, через нее проходила большая трещина.
— Не веришь, что был на волосок от несчастья? — не то насмешливо, не то серьезно спросил начальник цеха.
И тогда он узнал, что треснувшая деталь из той самой машины, от которой его силой оттащил Пишта.
Почему же Пишта тогда ни слова не сказал ему об этом? Хотя бы затем, чтобы рассеять его подозрения насчет Пальмы!
Машина мчалась дальше. Снова переезд. Покорно поднялся шлагбаум. Прошумела арка железнодорожного моста.
Казалось, ночь внезапно накрыла все вокруг темной густой вуалью. Время от времени со свистом проносились автомашины. Голые стройные тополя сонно шевелили ветвями. Тишина вползла в машину.
Впереди, на обочине, Зекань заметил «голосующего».
Сегодня ему хотелось быть великодушным. Резко затормозив, он распахнул дверцу и пригласил незнакомца садиться.
«В разговоре время пролетит незаметно», — подумал Зекань.
Но пассажир не выражал ни малейшего желания отблагодарить за услугу беседой. Как-то странно навалившись на дверцу машины, он сидел молча, с закрытыми глазами.
Зекань украдкой покосился на него: ничего интересного — усталый и сонный человек средних лет.
— Хотите закурить? — обратился он к пассажиру, доставая из пачки сигарету и пытаясь сохранить покровительственный тон.
— Что ж, можно…
Вспышка зажигалки на мгновение вырвала из темноты бледное, маловыразительное лицо. «Какой-нибудь мелкий служащий или завхоз», — подумал Зекань. У него была привычка раскладывать людей по соответствующим полочкам.
Ему так хотелось поговорить, поделиться своей радостью.
И он начал рассказывать издалека, довольно бессвязно. Рассказывал, как положено художнику, кое-где сгущал краски, кое-где убавлял. В зависимости от обстоятельств.
Незаметно заговорил о своих заслугах. Рассказал о похвальной записи в трудовой книжке, упомянул о справке, подтверждающей его участие в спасении шахты, когда ее залило водой. Даже показал портсигар, полученный в подарок на прощальном вечере…
Вдруг он умолк. Незнакомец, погруженный в свои мысли, рассеянно докуривал сигарету. Слушал ли он его?
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».