Небо остается синим - [45]

Шрифт
Интервал

Пришел домашний врач. Поблескивая огромной лысиной, он потирал руки и повторял, чтобы ему доверились во всем.

А Ильдикэ становилось хуже и хуже. Борошнэ не помнит, как она очутилась в поликлинике. Сосредоточенно глядя на нее из-под очков, женщина-врач дала направление в областную детскую больницу. «Туберкулезный менингит» и большой вопросительный знак — коротко значилось на бумаге. Этого не может быть! Она хотела уже возвратить направление, но…

— Там хороший специалист, врач Мондок, — успокоительно сказала женщина-врач.

— Мондокнэ? — ужаснулась она. — Нет-нет, никогда!

Она побежала к другому врачу, потом к третьему…

«Дорога каждая минута! Спешите в Мукачево!» — твердили все, словно сговорившись.

Обратиться к этой нищенке, дочери старого Кочани? Девчонке, которая таскала воду с их двора? Нет, это слишком!

Автомашина мчится на аэродром. Борошнэ повезет своего ребенка во Львов к лучшим профессорам, а не к дочке старого Кочани!.. Но над Карпатами сгустился туман — вылет отменили.

А у Ильдикэ уже началась рвота. «Головка, головка болит!» — кажется, и мебель, и стены без конца повторяют эти жалобные слова.

Наконец родственники силой втолкнули Борошнэ в машину, которая направлялась в Мукачево. Стремительно несутся навстречу деревья, столбы. Машина то словно проваливается вниз, то, прижимаясь к земле, взлетает на склон.

Горы то бегут рядом, то вдруг становятся поперек дороги, то снова отступают и уплывают куда-то вдаль.

А потом встреча в коридоре больницы.

— Всемогущий боже! Спаси мою Ильдикэ! Прости мне мои грехи! — горячо шепчет Борошнэ, сложив руки. Ей становится легче от мысли, что есть какая-то сила, на которую можно опереться, у которой можно просить защиты. Она клянется всем, чем только можно поклясться, она дает обеты, лишь бы эта сила помогла ей. Если бы в больнице была часовня, она всю ночь простояла бы на коленях!

Вдруг догадка холодком пробежала по сердцу. Легкая, словно дуновение ветра, предвещающего бурю. Но Борошнэ тут же отогнала ее, высокомерно усмехнувшись. Да чем уж она так провинилась перед этой Кочани?

Исполненный негодования взгляд Мондокнэ не дает ей покоя.

Сочится скудный, бледный электрический свет. Безмолвные стены внимательно следят за каждым ее движением.

А в ординаторской все залито ярким сиянием. Мерцает сталь инструментов, поблескивают стеклянные шкафы, слепит белизна халатов.

Мондокнэ получила результаты первых лабораторных исследований. Ева заполняет историю болезни. Вдруг перо, словно споткнувшись, застывает в ее руке.

Мондокнэ взглянула на листок. Перо замерло возле незаполненной графы — «лечащий врач».

— Можешь писать мою фамилию, — тихо говорит Мондокнэ и тут же спохватывается. Что она делает?

В памяти всплывают воспоминания, они больно ранят сердце. Магда встряхивает головой: «Прочь! Прочь!» Но боль медленная, жгучая не оставляет ее. Никогда не сможет она искупить свою вину перед отцом! Но сейчас не время бередить старые раны. Спокойно! Спокойно! — останавливает она себя, словно ездок поднявшуюся на дыбы лошадь, и говорит неожиданно громко:

— Сегодня ночью мы должны поставить диагноз!

Ева вопросительно взглядывает на нее.

Это рискованно. Еще не было случая — по крайней мере, она такого не помнит, — чтобы подобный диагноз можно было поставить раньше, чем через сорок восемь часов.

— Что ты на меня уставилась? — раздраженно спрашивает Магда. — Потеряно два дня! Значит, медлить нельзя! — Впрочем, последние слова больше предназначались ей самой, чем Еве.

«Сегодня пятый день болезни, — лихорадочно думает она. — Завтра во что бы то ни стало надо начать лечение, иначе могут быть самые тяжелые последствия. Каждая форма менингита требует особого лечения. Неправильный диагноз может погубить девочку…»

Мондокнэ берет пункцию спинного мозга. Как терпеливо переносит ребенок эту мучительную операцию!

Магда со стеклышком в руках почти бегом направляется в лабораторию. Надо беречь время. Ей кажется, что проходит целая вечность.

А мысли бегут, бегут. Все анализы не успеют проделать сегодня, придется довериться врачебному инстинкту. Имеет ли она на это право? Тем более, что речь идет о ребенке этой женщины? Главврач уже сказал ей однажды: «Хватит с нас ваших рискованных экспериментов!»

В ожидании результатов анализа Магда сидит в лаборатории на каком-то ящике.

Сегодня она могла бы провести новогодний вечер дома, в кругу семьи. Последние годы почему-то каждый раз получается так, что она не может по-настоящему встретить свой любимый праздник. Молодость промелькнула незаметно. То какая-нибудь неприятность, то болезнь ребенка. Конечно, она не искала легкого пути, но все-таки… Вот хотя бы сегодня… Свободно можно было сдать ребенка на руки дежурному врачу.

Взгляд ее снова падает на приборы. Столбик медленно поднимается. Восемнадцать… двадцать три. Кажется, остановился. Нет, снова ползет вверх.

Мысли сегодня не дают ей покоя.

Что скажет эта женщина, если с ребенком случится беда?

Двадцать семь… Это еще терпимо. Только бы скорее!

На лбу выступают капли пота. Лицо горит словно в огне. Идет борьба за жизнь ребенка. И еще за что-то, что легло безмолвной тенью между коридором и ординаторской, но о чем вслух не говорят ни слова.


Рекомендуем почитать
Клятва Марьям

«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.


Кружево

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дождь «Франция, Марсель»

«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».


Дорога

«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Душа общества

«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».