Неаполь чудный мой - [18]

– Чем я только тут не занимался! Даже спасателем побывал. Тут сильные течения, и я сказал троим мальчишкам: “Осторожно: течение”, но они ответили: “Да-да, не беспокойся, мы соображаем…”

И вот синева захватывает нас и отпускает, и это ощущение одиночества и смертельной опасности, сопряженное с морем, возвращается, несмотря на то что на пирсе, теряющемся среди волн, загорают студенты, прогуливающие лекции, и сидит одинокий рыбак, который объясняет нам, как правильно готовить раков.

На станции с нами заговорил один из служащих:

– Наши дети здесь гости. Они платят налоги, но работают в другом месте. В Министерстве культурного наследия, поди, много дел. У моей дочери диплом по античному искусству. А заправляют тут те, кто улицы метет, но у них родственники в муниципалитете, а еще парковщики из Мизено. Планы? Их столько, но ни при левых, ни при правых ничего не сдвинулось с места. Например, здесь предполагалось расширить площадь, разбить городской сад, отодвинуть железную дорогу подальше, соорудить велосипедную дорожку вокруг озера Лукрино. Все осталось на бумаге, а молодежь тем временем уезжает…

До боли жаль поворачиваться спиной к морю и возвращаться в Неаполь, к потухшим трубам завода “СОФЕР” и надписям “КОНАД” напротив них.

В поезде направления Кумана, идущем до улицы Сивиллы, пролетающем мимо бассейна Мирабилис и Байских терм, на обратном пути полно студентов с растаманскими прическами и очками а-ля Элвис. И маленькая Анна, вместе с отцом, играющим на аккордеоне, тоже здесь – она устала, у них последнее выступление перед обедом, и Гарри Поттер с ее майки совершает последнее чудо: заставляет нас всех сойти с поезда и освободиться от воспоминаний о морской синеве.

* * *

А еще вода попадает в город по-другому: в бадьях рыночных торговцев, вместе с рыбой, выловленной на рассвете, в ведерках со льдом, от которых несет водорослями. Она проникает через замки: ведь в Неаполе замки вздымаются из воды или парят в воздухе, а вот вырастающие из земли ему неведомы. Над водой стоят Кастель-дель-Ово, масса из туфа, высящаяся над заливом, крепость-замок в Байях, красующаяся над морем, Кастель-Нуово, у стен которого причаливают корабли, хотя насыпь для волнорезов в настоящее время отделяет его от воды. Морские замки из туфа и серого камня презирают один-единственный воздушный – Сант-Эльмо, взирающий на нас на всех с холма Вомеро.

Вода проникает в замки и дворцы, но, по правде говоря, на нее никто никогда не обращает внимания. В Неаполе даже фонтаны не работают. А настоящей воды часто не хватает: ведь, уж конечно, не из той воды Серино, что воспета поэтами, делают здесь лучший кофе в мире.

Серино, Себето. В Неаполе названия рек начинаются на “с”, но никто их никогда не видел: они с крываются. Они текут под землей. Нынче в Неаполе торгуют водой и существуют даже комитеты, добивающиеся ее освобождения. Неаполь, прячущий в недрах огонь, не может оставаться без воды: он весь высохнет. Или же под землей произойдет великая битва, эпическая война, рассказать о которой детям и внукам мы, увы, не сможем.

В общем, мы живем в морском городе. Высохшем, древнем, ушедшем на покой.

* * *

Поезд покидает английская парочка с унылыми, но разрумянившимися после путешествия к Везувию лицами, одетая, несмотря на яркое солнце, в непромокаемые грязно-зеленые плащи и такие же шапочки. Если бы они надумали попробовать “гарум”, древнеримское блюдо, зловонное рыбное варево, представленное в их путеводителе как деликатес, это место идеально подходит для того, чтобы запастись ингредиентами – нужно лишь дойти до третьего от станции перекрестка, улицы Гарибальди, или до самого рынка Порта-Нолана.

Вполне возможно, что им, привыкшим к “хаггисам”, а также ко всяким “дежурным блюдам” английской кухни (к легким, кишкам, пирожкам с подпорченным мясом), захочется попробовать это древнее кушанье из рыбы и оно даже придется им по вкусу.

Быть может, они надумают сделать это в пиццерии на площади Гарибальди, за столиком в красно-белую клетку, в полдень (или в одиннадцать тридцать), покуда расположившиеся в окрестных барах неаполитанцы (чуть не сказала: африканцы) пьют свою черную кофейную бурду. Гарум – блюдо, имеющее в первую очередь познавательное значение. Тут уместен был бы зловещий трактирщик, вроде Нино Манфреди из фильма “Отвратительные, грязные, злые”, который подаст пасту или пиццу с гарумом и будет заставлять есть ее, есть, есть… Рецепт гарума: измельчить и смешать на разделочной доске скумбрию, сардины и анчоусы и оставить все это на ночь настаиваться. Потом взять пряные травы – тимьян, фенхель, шалфей, перечную мяту, орегано, – мелко нарезать и поместить полученную смесь в сосуд с деревянной или пробковой крышкой, а потом открыть и дать постоять несколько месяцев в солнечном месте. Эту забродившую жидкость использовать в качестве соуса к блюду.

Но, к счастью, в наше время у рыбы иные пути, иные способы приготовления, иные дороги – не менее древние, но менее кислые, – и настоящее царство ее вот уже лет сто пятьдесят находится в Порта-Нолане. В семьях владельцев лавок и забегаловок дело передается по наследству из рук в руки. Если бы в Античности существовала железная дорога Чиркумвезувиана, Петроний конечно же именно сюда посылал бы своего слугу за ингредиентами для гарума: самый лучший делали в Помпеях; вместе с ним сюда ехали бы студенты, бомжи, тетки с полными сумками продуктов, няни-украинки, коммивояжеры, всякие проходимцы без имени, но с мобильными телефонами, и электричка высаживала бы его непосредственно перед двумя башнями красивых городских ворот XV века. “Порта-Форчилленсис” изначально располагались в квартале Форчелла, а потом арагонцы перенесли их туда, где они находятся и по сей день, а название “Ноланских ворот”, “Порта-Нолана”, они получили потому, что отсюда идет дорога в Нолу, считается, что там изображен Фердинанд I Неаполитанский.