«Не зная броду, не суйся в воду»: Мир толкиновских пословиц и поговорок в переводах «Властелина Колец» - [5]

Шрифт
Интервал

. "На древнепрусском wargs означает зло. Wearg на древнеанглийском - один из эпитетов волка. <...>

Толкиновское название присутствует также в древнеисландских сагах, где упоминается термин vargr i veum - волк в заповеднике. Подобный эпитет соответствовал официальному приговору для тех, кто совершил убийство в священном месте. В основу этого термина легло зафиксированное в древнегерманском законодательстве право свободно охотиться на волков даже в заповедном лесу, где всякая другая охота считалась браконьерством и была наказуема.

Производные от того корня, на котором основывается название Толкина, до сих пор бытуют в современных славянских языках. В польском есть слово wrog [враг]. По-украински враг - ворог. В современном чешском vrah означает убийцу. Русское слово враг раньше являлось эпитетом дьявола".

Точно так же, как К&К, варгов на волков заменили Грузберг, Александрова, Бобырь и Немирова. Среди них лучше всех обе пословицы перевела Александрова: "Бойся не орка ночною порой, бойся заслышать волчий вой" <...> "но там, где воют волки, бродят и орки". Немирова не стала рифмовать первую пословицу, зато неплохо справилась со второй: "орков пока не видно, а волков уже слыхать - а это похуже, правда?" <...> "где волки подвывают, туда и орки прибегают" (Н ХК.349). Грузберг и Бобырь тоже оставили первую пословицу без рифмы, а вторую перевели почти одинаково и в равной степени невыразительно: "Волки, которых слышишь, хуже, чем орки, которых может и не быть" <...> "но там, где воют волки, бродят и орки" (Гр ТК.396); "Лучше биться с волками, чем с орками" <...> "Но где волки, там и орки" (Б.80). При этом Грузберг все же абсолютно точно передает смысл обеих пословиц, в то время, как Бобырь его искажает - в пословице говориться не о том, с кем лучше или хуже сражаться, а о том, что волки наяву гораздо опаснее привидевшихся со страху орков.

Все же были сделаны три попытки разграничить существ в первой и второй пословицах. К&М, однако, допустили другую ошибку. По их мнению, на отряд напали не варги, а волки-оборотни, которые опять же занимают самостоятельное место в легендариуме Толкина: "wargs and werewolves" [10]. Их пословицы очень красочные и образные, но первая намного лаконичнее второй, что вносит некоторый диссонанс в общую картину: "Боишься орка - не утаишься от волка!" <...> "где волк, там и орк: в ущельях волки-оборотни, да в пещерах-то орки - ордами" (К&М Х.368). Ну и как обычно, смысл пословиц передан лишь весьма приблизительно.

Г&Г, Волковский и ВАМ постарались сохранить оригинальное толкиновское название, при этом вариант ВАМ, на наш взгляд, лучший из всех, поскольку более-менее сохраняет смысл и имеет вполне приемлемую рифму: "волки за плечами хуже орков за горами" <...> "если воют ворги, значит, рядом орки!" (ВАМ СК>1990.340; СК>2003.482). Заменив одну букву в названии, она смогла придумать рифмованную строчку, чего не удалось ни Волковскому, ни Г&Г оставившим его без изменения. У Волковского рифма есть хотя бы в первой пословице, зато в ней совершенно искажен смысл: "лучше с орком повстречаться, чем волку на обед достаться" <...> "беда одна не ходит: варг завоет - орк подхватит" (В ДК.414), в то время как у Г&Г дан относительно точный по сути, но фактически голый подстрочный перевод: "лучше орка опасаться, чем волка слышать" <...> "где варг воет, там и орк рыщет" (Г&Г БК.312).

В конце третьей главы третьей книги ("Урук-хай"), после чудесного спасения из орочьего плена, Мерри, отдавая должное находчивости Пиппина, говорит следующую фразу: "I shall have to brush up my toes, if I am to get level with you." ("Придется мне прошерстить пальцы ног, чтоб с вами быть на равной ноге").

Это выражение Толкин придумал, но оно выдержано в шутливой нарочито-вежливой манере общения учеников английских "паблик скулз" [11]. В русском языке такой нарочито-вежливый стиль лучше всего передается обращением на "вы". Из всех переводчиков только Г&Г учли это.

Наибольшую сложность для перевода представляет здесь глагол "to brush up". Из всех его значений, приводимых в OED, самым подходящим нам кажется следующее:

to brush up: to brighten up by brushing, to free from dust or cobwebs, to furbish up, rub up, renovate; also fig. to revive or refresh one's acquaintance with anything. Also absol. (rare) and intr. (Наводить лоск щеткой, освобождать от пыли и паутины, отполировывать, натирать, обновлять; также в переносном смысле воскрешать или освежать в памяти. Также устар).

На наш взгляд, при переводе этого высказывания наибольшего успеха добился бы тот переводчик, который смог бы обыграть переносный смысл фразеологизма "to brush up". В таком значении это выражение употребляется в знаменитой песне "Brush up your Shakespeare" ("Встряхни свою память и вспомни Шекспира") из мюзикла 1948 г. "Kiss Me, Kate!" Коула Портера. Возможно, Толкин знал об этом мюзикле, но даже если и нет, то все равно обыгрывали они одно и то же выражение. По словам Дэвида Дагана [12], оно было очень популярно в период после Второй мировой войны, когда обучение иностранным языкам активно рекламировалось под лозунгом: "Brush up your French / Spanish / Italian / German" и т.д.


Еще от автора Алла Хананашвили
Неологизмы Толкина: eleventy-one

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.


Поэзия непереводима

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Творец, субъект, женщина

В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.


Литературное произведение: Теория художественной целостности

Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Тамга на сердце

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.