Не той стороною - [78]

Придорова же тянуло в ресторан. Он искал к чему бы придраться и, взяв с блюдечка яйцо с остатками плохо отмывшихся сеновальных пятен, вдруг указал на него и фыркнул:

— Научи ты, Елена, свою подручную мыть яйца, когда она варит их. Будто их снесла не курица, а беспризорная торговка!

И он подвинул к себе суп.

Льола рассмеялась, очистила яйца и снова подвинула их к мужу.

— Теперь чистые.

— А так еще лучше! — согласился Придоров, давая подкупить себя любезной безропотностью жены.

Увидев, что он смирился, Льола поймала его взгляд и сообщила:

— Мне, Лавр, нужны деньги. Я хочу завтра пойти в приют, посмотреть ребенка и сделать для детей кое-какие подарки. Пусть не при мне он, но хоть буду знать, что он жив.

Придоров глотнул хлебок супа, подумал и решил не спорить.

— Сколько тебе?

— Рублей пятьдесят — сто.

Через силу Придоров сделал соболезнующее лицо.

— Много, Леночка.

Он вопросительно остановился на жене, открывая бумажник.

Льола брезгливо отвернулась.

— Ладно, я дам тебе сто, только ты знаешь, купи лучше себе часики за восемьдесят рублей.

Придоров вынул из бумажника десять червонцев.

Остановленный какой-то мыслью, он помедлил мгновение и полуподавился предостережением:

— Только ты там не растай, знаешь. Подрастет — тогда, может быть, возьмем…

Это было плохо замаскированным предупреждением Льоле, чтобы она не возвратилась домой с Ленькой. Льола побледнела, перенося хлестнувшую ее кнутом обиду, и с каменной выдержкой повела плечом.

— Не беспокойся, знаю, чего ты боишься…

— Иди, иди, Леночка! — успокоился Придоров. И сразу же он повеселел. — А на-днях мы катнем к По-ловневым. Ты там показывала, как гримируются. Весь девичник уверовал в твое туалетное искусство после этого; обижаются, что ты не показываешься. Я обещал с тобой притти.

Льола приняла решительный вид.

— Мне к Половневым не в чем пойти. В обносках не хочу показываться перед всеми!

— Почему в обносках? Что же ты молчишь? Еще новость — надеть нечего ей!

— Я тебе уже говорила, что другие все ценное покупают в Москве. Думаешь, здесь можно сделать, что нужно?

Льола негодующе проглотила ломтик жаркого.

Придоров пожевал губами.

— Я в Москву на-днях еще раз поеду…

Льола сделала вид, что сказанное к ней не относится. Отвела в сторону глаза и с обиженной медлительностью доедала жаркое.

Придоров был не совсем уверен, что Льола имеет сносный гардероб. Между тем, покажись она где-нибудь не лучше всех одетой, он сам же разозлился бы на нее. Спеша кончить обед и поскорей уйти, он решил согласиться с женой.

— Я едва ли сумею купить, что надо… Поедем если хочешь!

Льола, однако, плохо верила в твердость этого согласия мужа. Она знала об одном из препятствий, которое может помешать ей, и не спешила обрадоваться. Дрожа от негодования, она придвинула к себе тарелочку с желе, ковырнула его ложкой и, сейчас же оттолкнув тарелочку, обличила мужа:

— Пока ехать, у тебя еще компаньонка какая-нибудь окажется! Прошлый раз и попадье этой как раз в Москву понадобилось, когда ты собрался! В одно купэ, должно быть, и билеты были взяты…

Льола рассчитала верно. Придоров сразу перестал есть, вспотел и скривился. Он не ожидал, что жена узнала об одном из его похождений, и переполошился, заподозрив, что Льола не простит ему. Он на мгновение впилсія глазами в жену. Но Льола спокойно ела желе, ожидая, чем объяснит этот случай муж.

Поняв, что Льола ждет, чтобы он сам проговорился, Придоров спохватился и в свою очередь принял также негодующе-обиженный вид.

— Ха! Еще этого не было!

Он сделал вид, что перестал есть, но сейчас же опять взял ложку и примиряюще заурчал:

— Ты, Елена, уже начала заниматься наблюдениями… Ведь я же на глазах у тебя все делаю… Попадья какая-то! Чем я виноват, что она о своих прародителях каких-то вспомнила. Компаньонка! Я не забочусь о тебе?!. Часы тебе — вот часы! Сыну подарки — на на подарки! Платья нужны и шляпки — ну, поедем, купишь. Только не думай, что я как только из дому — так и бросился на шею какой-нибудь… Отчет теперь обязан давать! Оставь, пожалуйста, эту мораль. Посмотришь, чего я тебе накуплю в Москве…

— Увидим! — коротко подтвердила Льола, уступая мужу.

Придоров, однако, все еще боялся решений жены, которые неясно чуял, и, не зная, как заставить ее перестать думать об его обмане, виновато заерзал на стуле.

— Ты все-таки веришь, что я не морочу тебя, Льо-лочка?

— Верю! — отвернулась снова Льола.

Придоров поцеловал ее в лоб.

— На тебе деньги, да не думай, пожалуйста, глупостей. И обязательно купи часики. Чтобы сегодня же показала их мне.

— Хорошо, спасибо;

— Ну, я пойду на заседание коллегии. Меня заведующий для поддержки себе позвал. В ход Придоров идет… Ха-ха!

— Иди! — безучастно отозвалась Льола, также вставая из-за стола.

Придоров ушел. Льола на другой же день произвела покупки гостинцев для ребенка, разорилась еще раз, по обыкновению, на покупку цветов, а после этого собралась в приют.

Луша, вдруг узнавшая, что хозяйка с ней поедет к сыну, обезумела.

Девушка занималась украшением кухни. Стружечные ленты, которыми были украшены купленные Льо-лой цветы, она не выбросила, а понатыкала их на каждой полке кухонных шкафов и чуть не украсила грандиозным розовым бантом самоварную трубу. Любуясь затем произведенным убранством, ликовала, пела, поразив своей склонностью к кухонной эстетике Льолу. Но как только девушке пришло в голову, что Льола может не признать в том ребенке, которого ей показали в приюте, своего сына, ее бросило в жар и в холод.