Не той стороною - [39]
Шаповал махнул в ответ рукой, направился было к двери, но вдруг передумал, очутился возле девушки, схватил ее за руку.
— Товарищ, идемте со мной!
Девушка, севшая на стул и старавшаяся притти в себя от рыдания, подняла на него с тоской глаза.
— Вот что, товарищ, — увлекся собственным решением Шаповал, — успокойтесь-ка. Ничего не случится больше! Хорошее что-нибудь у нас даже выйдет. Смотрите на меня, могу ли я вам сделать зло? Нет, идемте ко мне. У меня есть место, я вас защищу от каких бы то ни было несчастий. Побудете у меня день — другой, надумаете что-нибудь, и тогда увидим. Никуда я вас больше не пущу. Успокойтесь и идемте. Согласны вы ввериться такому облому, как я? Пойдемте!..
Девушка протестующе встала, не решаясь дослушивать Шаповала.
Но он взял ее за руку и, кажется, не отпустил бы, хоть обдай его кто-нибудь кипятком.
И она покорно подчинилась, готовая сделать все, на что ее толкнут.
— Идемте!
Шаповал доставил Олю Притуляк в общежитие, где жило несколько работников ревкома. Немедленно озаботился он расширением своей жилплощади, добиваясь двух комнат и кухоньки, и даже замедлил с хлопотами о перемене работы.
Но лишь только Оля успокоилась и стала способной соображать о случайности своего необеспеченного здесь пребывания, Шаповал вступил со своей печальной гостьей в дружеские объяснения.
Оля поделилась жалобами на свое сиротство. Шаповал рассказал ей о тех боях, в которых провел свою жизнь. И кончилась эта беседа взаимной их расчувствованностью и вспыхнувшим друг к другу влечением.
Оля сделалась женой Шаповала.
Назначение на другую работу Шаповала задержалось. Тем временем он узнал лучше свою жену. Странным изнеженным существом оказалась эта, превратившаяся раньше времени в женщину Оля. Легко она восприняла взгляды мужа на все, с чем была связана его революционная деятельность, но выше ее сил было подружиться с кем-нибудь из товарищей Шаповала. Их активная общественность казалась ей основанной на отсутствии чувства скромности, безудержной грубостью. Сама она не представляла себе, как это можно публично, среди множества других людей, судить о происходившей революции и о перспективах завтрашнего дня, оспаривая друг у друга правильность мыслей. Для этого, казалось ей, люди должны были быть способными беспрестанно наносить друг другу оскорбления и быть готовыми, в свою очередь, принимать их. Поэтому из всех большевиков только для одного мужа, убедившись в душевной чистоте и чуткости Шаповала, она и делала исключение, мирясь с его выступлениями на рабочих митингах и перед товаришами по партии.
Шаповал же нашел в ней беззаветно предавшееся ему существо и чем больше жил с ней, тем больше поражался тому, как взрослая девушка могла при пережитых трясках войны и революции сохранить в девственной неприкосновенности удивительно детское, часто наивное, понимание жизни.
Он из осторожности не сказал Оле о том, что он был непосредственным виновником казни ее отца. И в ближайшее же время он убедился в том, что при наивной ослепленности жены это и немыслимо сделать. Одно простое описание чьей бы то ни было смерти повергало ее на некоторое время в тягостное состояние; она избегала слушать о мертвецах. Но, с другой стороны, рассказы Шаповала о его боях, при описании которых муж намеренно не останавливался на перечислении смертей и убийств, возбуждали у нее повышенное настроение, что находило свое выражение в усиленном ухаживании за пережившим героику революционных дел Шаповалом.
Сама она не способна была на грубость даже тогда, когда ее наталкивали на это, и однажды дала в этом отношении урок мужу.
Она имела совершенно неверное, детски чистое представление о других женщинах, поскольку эти женщины умели наружно представляться недоступными для предосудительных страстей матронами.
И вот через месяц после замужества, придя на вокзал встретить уезжавшего в округ на сутки мужа, она увидела выходившую из вокзального зала местную красавицу, поразившую ее тем аристократическим шиком манер, которым вышколенные женщины заученно обдают весь мир, привлекая к себе тем самым общее внимание.
Оля сравнила мысленно пышную женщину с собой, с коммунистками, женами партийных работников, не обращающими внимания на свою внешность, и доверчиво поделилась чувством ущемленной зависти с Шаповалом:
— Вот видение! Как богиня, земли не замечает!..
Шаповал взглянул на завернувшуюся в пространную котиковую десятину, как в царскую мантию, женщину, уловил очерк ее лица и усмехнулся.
— Это барынька, одна бывшая домовладелица… Не суди по наряду. Я знаю бывших купчих и спекулянток, что одеваются еще хлеще, но рукавом котиковой шубы вытирают потеки от носа и за несколько рублей идут ночевать с босяком…
— Ну, это дурочки вроде меня. А такая большевиков или ухажоров к себе не подпустит на десять верст.
— Ха-ха! — пришел в дикий восторг Шаповал.
Он знал казовую роль внешнего благородства мнимонедоступных для пороков женщин. Прошедшая же красавица имела дела с ревкомом и комендатурой. Слухи о бывшей домовладелице в товарищеской среде Шаповала были весьма недвусмысленные, и Шаповал решил вдруг просветить жену.
Книга посвящена истории британского дипломата Роберта Брюса Локкарта (1887–1970), который в 1918 году оказался причастным к так называемому «заговору трех послов». По официальной советской версии, на основании которой Локкарта и некоторых других иностранных дипломатов и граждан выслали из Советской России, заговор предполагал организацию переворота и свержение власти большевиков, а также продолжение войны против Германии на Восточном фронте. Исследователи нередко утверждали, что эта угроза была преувеличена и стала лишь оправданием развернувшегося красного террора.
Книга рассказывает о герое гражданской войны, верном большевике-ленинце Бетале Калмыкове, об установлении Советской власти в Кабардино-Балкарии.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В книге рассказывается о трагической судьбе Лыжного егерского батальона, состоявшего из норвежских фронтовых бойцов и сражавшегося во время Второй мировой войны в Карелии на стороне немцев и финнов. Профессор истории Бергенского университета Стейн Угельвик Ларсен подробно описывает последнее сражение на двух опорных пунктах – высотах Капролат и Хассельман, – в ходе которого советские войска в июне 1944 года разгромили норвежский батальон. Материал для книги профессор Ларсен берет из архивов, воспоминаний и рассказов переживших войну фронтовых бойцов.
Аббат Готлиб-Иоганн фон Розенау, один из виднейших архитекторов Священной Римской империи, в 1157 году по указу императора Фридриха Барбароссы отправился на Русь строить храмы. По дороге его ждало множество опасных приключений. Когда же он приступил к работе, выяснилось, что его миссия была прикрытием грандиозной фальсификации, подготовленной орденом тамплиеров в целях усиления влияния на Руси католической церкви. Обо всем этом стало известно из писем аббата, найденных в Венской библиотеке. Исторический роман профессора, доктора архитектуры С.
Рассказ посвящён скромным талантливым труженикам аэрокосмической отрасли. Про каждого хочется сказать: "Светлая голова и руки золотые". Они – самое большое достояние России. Ни за какие деньги не купить таких специалистов ни в одной стране мира.