Не надо преувеличивать! - [21]

Старший лейтенант Шербан, веснушчатый молодой человек с симпатичным лицом, встретил нас очень любезно. Казалось, он переполнен жизненной силой и находится в постоянном воодушевлении. После обмена необходимыми приветствиями и ритуала, предшествующего переговорам: кофе и сигареты, как на любой уважающей себя деловой встрече, — начался серьезный разговор.

— Извините, — слегка смущенно обратился Шербан к АБВ, — Вы… муж?..

— Да, — сдержанно подтвердил мой друг.

— Ваша жена — человек… особенный.

Шербан, казалось, тщательно подыскивал слова. Вероятно, он решился на «особенного» в последний момент, из уважения к высшему чину, прибывшему из Бухареста.

— Она рассказала мне про какой-то роман, — продолжал он. — Роман о дворе или о деревне, я хорошенько не понял. Первые главы — у вас, как она мне сообщила, последняя — у меня, — он указал нам на ворох бумаг. — Ваша супруга думает, что если мы внимательно перечитаем их, разумеется, исключая телеграмму и ту историю, с кладбищем и сычом, нам удастся поймать убийцу… Я не слишком понял, что она имела в виду… Извините, в какой-то момент мне даже показалось, что у нее легкое расстройство нервной системы… Я как раз пытался вас найти, когда мне сообщили, что вы скоро прибудете… Что все это значит — телеграмма, сыч, кладбище?!

— Она человек с юмором, — ответил АБВ, причем его ледяной тон полностью соответствовал выражению лица.

— На этих страницах есть что-нибудь интересное? — спросил я Шербана.

— Описание событий вчерашнего дня во дворе супругов Петреску… может быть, лучше было бы вам прочитать их, прежде чем я сообщу остальные подробности.

— Прекрасно. И, может быть, вам также полезно прочитать за это время первые письма, — сказал я, протягивая их Шербану… — Слишком интимные подробности пропустите, мой приятель — человек целомудренный…

«14 августа.

Небо покрыто тучками, угрожающими каждую минуту прорваться над омытым солнцем пейзажем. Прозрачная вода слегка морщится от теплого ветерка.

Когда я появилась на пляже, «гости» нежились на солнце, растянувшись на банных полотенцах и надувных матрасах. Отсутствовали Димок, который отправился на мероприятие, сопровождаемый горячими пожеланиями успеха, и Мирча, даже по этому торжественному случаю не отказавшийся от своих таинственных исчезновений.

Рыбный пир! Эта синтагма вызывает самые горячие мечты и бурные желания! Но откуда рыба — на море? Как откуда? — из моря! Это, конечно, так, только я должна признаться, что в последние годы не часто лакомилась ее нежнейшим мясом. Временами мне даже хотелось взять обыкновенную палку, привязать к ней нейлоновую нитку и крючок и затесаться в ряды смельчаков, которые, стоя по пояс в воде, сжигаемые полуденным солнцем, целыми часами терпеливо ждут — авось да попадется какой-нибудь бычок…

Найдет — не найдет?

— Найдет, он человек — не промах.

— А что, если пойдет дождь? — предположила я к всеобщему возмущению.

Алек дал подробные разъяснения относительно ветра, дующего с открытого моря, с севера и с юга. Мы мало что поняли, но тут же успокоились.

— Лишь бы товарищ Нае принес рыбу, а уж мы все организуем, — заявил Цинтой с оптимизмом человека, преодолевшего препятствия во много раз более серьезные, чем обыкновенный дождь.

Утро прошло незаметно — невинная сплетня, тонкая шпилька, чашечка кофе, основательно сдобренного спиртным.

Наконец, в обеденный час появился Димок с двумя полными сумками. Все живое во дворе Петреску встретило его поцелуями, объятиями, горячими поздравлениями.

— Чорба[14], сарамура[15] и жареная рыба, — лаконично заявил он. — Здесь карпы и ставрида. Смотрите, готовить чорбу на морской воде — сначала сварить мелочь, а потом положить куски карпа. Особо важно: в меру подсоленная вода и чеснок для сарамуры. Все ясно?

— Oui, mon général![16] — по-военному ответила ему Мона.

— Дядя Панделе, не забудь о выпивке, — продолжал Димок раздавать приказания. — Достойные дамы, прошу вас мобилизовать также Дидину, да не забудьте пригласить и ее мужа: нужно жить в мире с властями!

— Тогда за столом будет тринадцать… — произнесла, слегка огорченная, Габриэлла.

— Упаси, бог, это — недоброе число! — смиренно отозвалась Милика.

— Ну, дядя Панделе, скажи им: «За дело!» — и пошли, перекинемся-ка в нарды.

Подготовка к пиру началась сразу же. Мы, представительницы прекрасного пола, проявили незаурядный талант и трудолюбие. У Моны обнаружился скрытый дар руководителя — она неустанно распределяла задания и отдавала приказы, следя за нами недреманым оком. Дидина, бедняжка, совсем сбилась с ног. Во дворе царили искреннее братство и трудовое оживление; дразнящие запахи плавали в мягких сумерках. Филипп пытался помочь нам, чем мог, забираясь в самые невероятные места. Появление Петреску на какой-то миг внесло в нашу среду замешательство, быстро прошедшее благодаря доброму настроению «хозяина». Он поразил всех небывалой любезностью, собственноручно приготовив сарамуру, преобладающая роль в которой отводилась острому стручковому перцу.

Отозвав меня в сторону, он сообщил:

— Ха-ха, я люблю веселье! И потом, я человек добрый, душа меня губит… Когда вы приедете через год, мадам Олимпия… У меня такие планы!.. Ха-ха! Всем покажу, кто такой Тити Петреску! Что они думают? Дворец построю! Дворец с зеркалами во всю стену. Пусть лопнут от зависти… А двор заасфальтирую. И «удобства» — в доме, чтобы вам не блуждать в потемках в кукурузе… Всех поставлю на колени!