Не хлебом единым - [44]

Вдруг кто-то тяжело присел на скамейку рядом и громко, с надрывом задышал. Анна Петровна, слегка повернув голову, сразу узнала болящую Лидию, которая часто приходила к батюшке. Уже много лет не давал ей бес покоя.  Она и по святым местам ездила, и к старцам, но у батюшки, как сама признавалась, получала наибольшую помощь и пользу. Вспомнилось Анне Петровне, как год примерно назад удалось ей с оказией приехать к батюшке...

Это было в будний день уже после обеда и в храме находились лишь свои — несколько женщин-церковниц. Была в храме и Лидия, она на корточках сидела прямо на полу. Только что, по-видимому, читались какие-то молитвы, потому что сидящий в ней бес, совсем не выносящий батюшкиных молитв, злобно ругался и угрожал батюшке расправой:

— Если бы не ангел хранитель, я бы разорвал тебя, — кричал бес устами Лидии, — как ты нам надоел! Все учишь — покаянию, любви, молитве... Ненавижу!

На первый взгляд, это были просто слова, просто женщины, сказанные ее устами, но что-то невидимое, какая-то угнетающая недобрая сила будто бы витала в воздухе и ощущалась всеми присутствующими. Это не оставляло возможности для сомнений в истинности происходящего. Краешек самого настоящего ужаса забирался в душу и если бы не батюшка, то — кто знает? — быть может, он ворвался бы внутрь и тогда неизвестно — удалось бы сохранить себя целой?  Анна Петровна напряглась, почудилось ей, что кто-то царапает пол рядом в углу под печью, что это все ближе и ближе к ней, что тянет к ней кто-то свои черные мохнатые лапы, чтобы ухватить... Она несколько раз быстро перекрестилась, и невольно двинула непослушными ногами вперед от скамейки, губы же шептали: “Господи, помилуй. Господи, помилуй...”

А батюшка не обращал внимания на угрозы. Он принялся читать молитвы о упокоении, поминая высокой жизни подвижников, еще не прославленных Церковью. На некоторые имена бес не реагировал вовсе, а на иные — начинал криком выражать недовольства, отчего бедную Лидию корчило на полу. Особенно он взвыл, когда батюшка помянул Серафима Вырицкого.

— Ненавижу Серафима! — заорал бес. — Высок он пред Богом, много тайных добрых дел делал. Никто не знает, даже мы — только ваш Бог Христианский.

Потом бес обличал различных знакомых и незнакомых Анне Петровне священников.

— Нет у попов смирения, — кричал он, — не боюсь таких попов. Кто перед Лидкой смирится, кто голову склонит, кто прощения попросит? Они важные, чванливые — не боюсь их!

Анна Петровна понимала, что во вражьих словах много лжи и фальши, но кое-что промыслительно было попущено Господом для обличения и вразумления. Главный враг у бесов  духовенство и монашество — вот их-то в первую голову враг и обличает. Иным же священникам бес выражал признательность и чуть ли не дружеские чувства — “это наши”, говорил про таких, — а иных, как например отца Валентина, люто не любил и всячески оскорблял.

 — Ненавижу, — кричал, — Николая (это про старца с острова Залита), он волю Божию людям открывает. Нет для нас хуже, когда волю Божию открывают. Пусть по своей воле живут, пусть свою волю творят — это по нашему! Ненавижу вас, трех столпов, Николая, Иоанна (это про архимандрита Иоанна Крестьянкина) и тебя, Валька! Ничего мы пока с вами поделать не можем, но придет наш час, берегитесь!

Анна Петровна никак не могла привыкнуть к тому, что бесы называют священников просто по именам — так это резало слух. А разошедшийся бес кричал:

— Меня не проведешь! Райка: за пенсией поеду, говорит. Кому другому соври! Меня не проведешь! Опять в Москву за книгами. Это ты, Валька, эти книги составляешь. Ненавижу! Зачем ты их учишь? Пусть у нас спрашивают, лучше мы учить будем… Скажи, что войны не будет, так по мелочи, пошалим. Много еще Богу молятся в алтарях, Жертву Безкровную приносят. Не допускает нам ваш Христианский Бог заварить войну...

Еще в Изборске начали приезжать к батюшке Валентину духовно болящие, хотя он их и не отчитывал. В то время отчиткой занимался только отец Адриан в Псково-Печерском монастыре. Но все равно ехали к батюшке,  потому что получали у него помощь и облегчение. Он раздавал болящим святыньки — так назывались полоски ткани, полотенца, на которые при водосвятии собирали воду, стекающую со святого креста. В огромных количествах разбирали верующие освященные молитвой чай и соль. И кричали на все лады раздосадованные бесы, угрожая батюшке всевозможными карами, но его мудрость и эту вражию злобу использовала для духовной пользы. Батюшка предостерегал прихожан от того, чтобы самим о чем либо вопрошать бесов, объясняя, что делать это и давать верную оценку их словам, может лишь опытный священник. Он и давал таковую оценку —  получалась своеобразная нравоучительная проповедь, но от противного: не делай того, что любят и приветствуют бесы! Так появились записки о том, что говорили бесы устами духовно болящих...

Подошел ее черед и Анна Петровна подошла к аналою. Все страхи испарились, когда ее накрыла батюшкина епитрахиль. Она каялась, а батюшка принимал на себя все ее немощи, и будто кто-то невидимый подхватил ее под руки и приподнял вверх — такая вдруг прихлынула легкость. Батюшка сказал ей сейчас лишь несколько слов, но она поняла, что он помнит о них с сестрицей и не обделяет их своей многомощной пастырской молитвой. Слава Тебе, Господи!