Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [74]

Наконец в трубке зазвучал Танин голос. Она так радовалась, что я живой, так винила себя за что-то, будто по ее воле я оказался в клетке с тиграми и лишь чудом сумел уцелеть.

– Что ты, дорогая, – сказал я ей, невольно сохраняя интонации прерванного авангардного застолья, – зачем так волнуешься? Я и сам ведь витязь, хоть теперь и в собственной шкуре. Нас, слушай, голыми руками не возьмешь!

Мои новые друзья одобрительно зашумели, но Таня ничего не поняла из моих слов.

– У меня к тебе есть просьба, – продолжал я. – Случайно я утащил с твоего стола бумажку. Только не делай вид, будто ты этого не заметила. Я все в ней понял, кроме последней строчки. Что значит «Манина или Минина запятая корр точка»?

– Ты все понял? – спросила Таня упавшим голосом.

– Все, кроме последней строчки, – повторил я. – И кое-каких мелких частностей. Так что же? «Манана, корреспондент»?

– Да нет, просто «машина, коррозия». Помнишь, он обещал устроить наши с тобой автомобили на станцию техобслуживания, чтобы их чем-то покрыли снизу.

Последний кусочек смальты лег в мозаику. Хотя нет, оставалось еще два незаполненных места.

– Позови, пожалуйста, к телефону Рексина, – сказал я.

Когда Юра взял трубку, я попросил его о двух крайне важных и экстренных делах: завтра же съездить в лабораторию Бориса Николаевича Гордина и узнать, какие совместные работы ведет она с другими институтами, а также разыскать там сотрудницу по имени Леокадия и приватным путем выяснить у нее абсолютно все, что касается Константина Каневского и его знакомой, работающей в той же лаборатории, но в настоящий момент находящейся в отпуске и носящей имя Леночка. Договорились, что он позвонит мне в дружественный «Авангард» завтра в девятнадцать ноль-ноль.

Главным событием следующего дня был отъезд Стольника. Теперь, когда он убедился, что ничто мне не угрожает у этих гостеприимных берегов и что я имею шансы в безопасности дожить остатки недели в окружении друзой, Виктор с чистой душой мог отправляться к своим птицам. Он отдал мне наполовину покрытый каракулями блокнот, и все тот же Вахтанг добыл для него билет в Ленинград и отправил и аэропорт на одной из застоявшихся «Волг».

Мы с Мананой сидели рядышком на всех докладах, и я добросовестно передавал ей свой профессиональный опыт. Самое поразительное, что она, кажется, меня слушала.

В перерыве мы с ней пошли пообедать в «Гагрипш» – один, без дамы я никогда не рискнул бы показаться в этом роскошном, приглашающем к неге и невоздержанностям месте. Но Манана почти ничего не ела.

– Знаешь, – сказала она. – Я ведь выросла в Тбилиси, и для меня дом – это огромный стол, за которым всегда сидят люди, едят и пьют, пьют и едят, одни приходят, другие уходят. Я потому и не хочу возвращаться назад.

На этом краткая биографическая справка была закончена. Я ее ни о чем не расспрашивал, она меня тоже, мы просто болтали. Верный данному слову, я рассказал ей о журнале, о Тане, Юре, Инне Сергеевне, Вите Гриле, о наших летучках и обсуждениях номеров, о других командировках и всяких веселых историях. Одним словом, занимался профессиональным обучением, очень довольный тем, что нашел благодарную аудиторию.

Вечером Рексин позвонил в точно назначенное время. Он читал список лабораторий, с которыми сотрудничал Гордин, и я не перебивал его, пока не услышал нужной фамилии. Тема совместной работы была примерно той, что я и ожидал услышать, – «Резервные возможности человеческой психики. Методика оптимизации брэйнсторминга». Агентурные сведения, полученные от Леокадии, обошлись нашей бухгалтерии в немалую копеечку: Юра передавал их мне по телефону минут этак пятнадцать. Эта девушка, как я и предполагал, оказалась очень неплохо информированной. Надо сказать, что я еще раз поразился женской интуиции Мананы.

Теперь оставалось сделать всего один шаг.

– Как ты думаешь, Манана, – спросил я, – ничего, если завтра прогуляем доклады, а вместо этого съездим с тобой в Новый Афон?

– Посмотрим пещеры? – догадалась она.

– Конечно, – сказал я. – А кстати, ты еще помнишь адреса наших «диверсантов»?

– Конечно, – сказала она.

Завтра, когда мы с ней утром появились на заднем дворе санатория, среди водителей «Волг» чуть не завязалась драка за то, чтобы отвезти нас в Новый Афон и обратно. Подвывая каким-то необычным сигналом, машина обгоняла на пути все, что только можно было обогнать. Молодой, белозубый и черноусый джигит за рулем вписывался в повороты так, будто мы участвовали в ралли «Монте-Карло», но присутствие Мананы заставляло меня делать вид, что это и есть мой любимый стиль езды.

Чтобы попасть в знаменитые новоафонские пещеры, надо было, оказывается, заранее купить билеты. Наш шофер, правда, взялся дружески побеседовать с контролером, но я отговорил его. Солнце так ласково согревало землю, что не хотелось опускаться в ее глубины, тем более что в Новом Афоне нас ждало одно небольшое мероприятие. Мы вкатились прямо во двор скромного двухэтажного дома и, по местному обычаю, вызвали хозяев ревом клаксона, который мог бы поднять и мертвых из могилы. С Костей и Леночкой я держался очень официально, блистающий лак лимузина сильно способствовал этому, а Манана прекрасно мне подыгрывала. Дело, не терпящее отлагательств, сказал я, заставило меня приехать сюда. Не могли бы мы поговорить где-нибудь без посторонних. Слегка испугавшись, «диверсанты» пригласили нас с Мананой в комнату, которую они сняли. Занятие, от которого оторвал их трубный глас нашей «Волги», было слишком уж прозаичным: на столе лежали схемы и таблицы, страницы машинописи, клей, ножницы – судя по всему, дело шло к банкету после защиты диссертации.