Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [43]

Я говорил мягко, чуть ли не просительно. Спорить мне не хотелось, на неприятности нарываться – тем более. А к тому же Чмовж смотрел на меня с теплотой, которую очень хотелось назвать человеческой.

– Я мог бы многое предложить вам. Разрешение на ношение бластера, например. Или персональные полглайдера через день. Или еще что-нибудь. Неужели вам ничего не надо в жизни? – спросил он.

– Отчего же? – быстро сказал я, стремясь не анализировать, в чем состояла заманчивость его предложений. – Мне вот, например, позарез нужна хорошая машинистка.

Он помолчал, раздумывая. Похоже, я сделал правильный ход – задачка даже для него оказалась нелегкой. Чмовж подошел к стене, свободной от полок, зачем-то погладил рукой обои. «Выигрывает время», – почему-то подумал я, как вдруг стена засветилась изнутри и стала похожа на гигантский телеэкран. Отчего-то потянуло давно забытым запахом паровозной гари. И сразу же раздался колесный перестук, пронзительно засвистело, и в клубах пара посреди комнаты остановилось огнедышащее чудовище – полностью позабытая, казалось бы, «овечка» – маленький смешной паровозик серии «О», который бегал по узкоколейке в крохотном подмосковном Кучино в незапамятные времена детства. Из будки спрыгнула на паркет довольно миловидная девица (Джули, натурально, зашлась в истерике) в черной с блестящими пуговицами МПСовской форме и в малиновом берете на голове.

Я смотрел на нее с изумлением, Чмовж с изумлением смотрел на меня.

– Вот, – сказал он. – Владейте. В полное ваше распоряжение.

Наверное, мне не следовало так дико хохотать, но когда я понял наконец, в каком направлении двигалась его мысль, удержаться было уже невозможно. Он терпеливо наблюдал, как я складывался пополам, падал на Джулин коврик под стол и утирал слезы.

– Решительно не вижу ничего смешного, – холодно сказал Чмовж. – Подумаешь, велика разница! Ну хорошо, на машинке печатать – экая невидаль, – добавил он обиженно, делая шаг в мою сторону.

Джули немедленно бросилась с диким лаем к нему навстречу.

– У кого собака злая,

Тот похож на попугая,

Постоянно повторяя

Про недопустимость лая, —

назидательно произнес Чмовж совершенно моим голосом, приведя тем самым в полную растерянность мою бедную собаку. Поразительно, но на этот раз глумливое цитирование моих поэтических шедевров не вызвало у меня прежнего раздражения.

Девица между тем сбросила с себя железнодорожную форму и осталась в чрезвычайно смелом бикини. Я взглянул на нее, когда она, слегка задев меня бедром, устремилась к столу, и она тотчас немного пополнела, стала чуть выше и стройнее, а волосы у нее и без того были светлее некуда. Она села в кресло и сразу же с пулеметной скоростью застучала по клавишам моей «Оптимы».

– Надеюсь, довольны, – голосом портного, примеряющего клиенту пиджак, произнес Чмовж.

Я промолчал, заинтересованно глядя через его плечо на то, что творилось на моем рабочем месте. Между тем талия у красотки, истязающей мои средства производства, стала совершенно осиной, а бюст…

– Ну это уж вы свои собственные мысли читаете! – с возмущением сказал я майору.

И тут лишь меня осенило. Значит, все эти разговоры о психологическом оружии – не простой треп. Выходит, он стрелял в меня ниже пояса, навылет, да еще разрывными. Стало быть, действительно комиссия академика Ве…

Тут я мысленно прикусил язык – знать его фамилию мне было ни в коем случае не положено. Но ведь и Чмовжу вряд ли разрешено применять против меня тайное оружие, да еще в таких масштабах. Отчего бы мне его слегка не пошантажировать?

– А вам не кажется, майор, что благодаря вам произошла утечка совсекретной информации, и это может кой-кому сильно не понравиться? – спросил я.

– Нисколько! Все, что вы можете сделать – написать какой-нибудь несуразный рассказ, по иронии судьбы называемый фантастическим. Но, заметьте, ни славы, ни гонорара он вам не принесет – правда жизни, знаете ли, куда фантастичнее правды искусства. Вам укажут на полную нереальность придуманной ситуации или там еще на что-нибудь – старик Куйкунский, которому рассказ ваш пошлют на рецензию, найдет что написать понелепее.

– Что-то вы слишком уж много понимаете в наших делах для простого таукитянина.

– А я, между прочим, не такой уж простой. Кроме того, моя двоюродная жена работает в отделе литературных диверсий.

– …А ее троюродный муж служит в секторе научной фантастики, – съязвил я.

– О-о-о! – протянул он уважительно. – Вы сами догадались или имели о том какие-либо сведения?

– Информация – мать интуиции, – стандартно ответил я, чтобы напустить побольше тумана.

– Ну ладно, – в голосе Чмовжа прозвучали стальные нотки. – Вы категорически отказываетесь перейти на работу к нам?

– Категорически.

– Ну и правильно, – сказал он неожиданно мягко. – Ради чего вам трястись в мидимодуле до самого Тау Кита? Что мы можем на самом деле предложить человеку такой квалификации? Право ношения галош по нечетным дням? Допуск к регенерации без ограничения срока? Талоны на облучение в полнолуние? Наверное, у вас на Земле и так все это есть.

– Подумаешь, – сказал я. – Пустяки какие! Да это у нас в детском саду дают на завтрак.