Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [42]

– Послушайте, да зачем я вам вообще нужен? – сказал я, все еще не теряя надежды. Но она тут же растаяла – так много доверия лично мне было в его ответной улыбке.

– Видите ли, – проговорил он с сердечностью в голосе, – у нас не так уж много свободных мест, как думают некоторые. Поэтому каждый, кто к нам попадает, – тут он зачем-то приложил правую руку к сердцу и коротко поклонился мне с изяществом, которого я в нем не подозревал, – я повторяю, каждый должен представлять собой, как бы это точнее сказать, многогранную личность.

Я, в свою очередь, церемонно наклонил голову. Идиотизм ситуации постепенно начинал увлекать меня. Кроме того, любопытно было бы услышать кое-что о собственной многогранности из уст профессионала столь большой руки.

Он махнул передо мной шляпой с плюмажем какого-то невыразимого словами цвета и небрежно забросил ее в угол, где она немедленно исчезла.

– Я нисколько не преувеличиваю. – Чмовж (или как там его звали по-настоящему) вытянул перед собой руку и стал загибать пальцы. – Ведь вы и рыночный зазывала, и опытный искуситель – иначе как же вам удается регулярно убеждать докторов наук, не говоря уж об академиках и членкорах, писать в ваш журнал? К тому же вы психолог и немного даже гипнотизер – по необходимости, конечно, но зато настоящий, первоклассный, не из тех, кто лишь теоретизирует, а практик, умеющий внушить автору мысль, будто он сам, а не вы, его редактор, придумал тему статьи, нашел нужный поворот, сочинил броский заголовок. А потом вам же приходится быть психотерапевтом, успокаивая несчастного профессора, когда коллеги начинают заклевывать его за то, что он позволил себе «публикацию в несерьезном издании, профанирующую идею», а на самом деле просто казнясь завистью к якобы его стилю и слогу. Я уж не говорю о том, что вам поневоле приходится быть всесторонне образованным – знать все, что делается в науке, и не поверхностно, а достаточно глубоко и профессионально. Таких людей на планете Земля не так уж много.

Чмовж загнул последний палец на правой руке и держал передо мною свой кулак, ритмично помахивая в такт каким-то мыслям или процессам, созревающим в нем. Я глядел на него и отчетливо ощущал, что надо обязательно заказать ему статью – кем бы он, в конце концов, ни работал – о роли и месте научной популяризации в нашем обществе, вступившем в эпоху научно-технической революции. Что-нибудь вроде «Последние энциклопедисты эпохи НТР?», страничек эдак на пятнадцать, с небольшим, но объективным вопросительным знаком в конце. Срок – две недели, максимум месяц, чтобы он не смог забыть свой сегодняшний настрой. И, конечно, пусть подумает об иллюстрациях.

Потенциальный автор погрозил мне кулаком, разжал его и вытянул вперед другую руку.

– А с другой стороны, – сказал он, – не станет вас – никто на Земле не пожалеет. Исчезли – как не было. Материальных ценностей вы не создаете. Это раз. Науку вульгаризируете – только и слышишь об этом со всех сторон. В-третьих, имеете нездоровую тягу к дешевым сенсациям, Академия наук, между прочим, очень этим обеспокоена. Далее. Писания ваши какие-то промежуточные, тоже вроде бы не существующие – и не техника, и не литература, и не научные, и не художественные. И, наконец, тираж ваш резко упал – на тридцать пять тысяч, имею конфиденциальные сведения от «Союзпечати». Так что, сами видите…

Он стоял, покачиваясь с носка на пятку, и с видимым удовольствием наблюдал за моей непроизвольно вытягивающейся физиономией. Да, с информацией дело у них поставлено неплохо… И что хуже всего, прав он. Работаешь тут как трактор, пашешь, корчуешь, окучиваешь, понимаешь ли, а они…

Майор Чмовж застабилизировался в пространстве и нахмурился. В углу комнаты что-то явственно лязгнуло. Джули, свернувшаяся было по привычке у моих ног, вдруг вскочила, по-нехорошему оскалив зубы.

– Трактор?.. – раздумчиво произнес Чмовж. – Сугубо сельскохозяйственная машина?

– Разумеется, – сказал я. – Какая же еще? То гранки, то верстка, то бюро проверки, то вопросы корректора, потом – на рецензию, на визу, на черта и на дьявола. Домой приходишь – пол-литра мало душу прополоскать. Гусеницы заржавели, плуг затупился, мотор дымит… Вы видели когда-нибудь «К-700», требующий ремонта? Это я и есть.

Чмовж глядел на меня глазами, полными ужаса. Он стал белым, как лист мелованной бумаги, и с трудом глотал воздух. Его, видимо, знобило.

– Замечательная метафоричность мышления, – сказал он после долгой мобилизации внутренних сил. – Я уж думал, мне не хватит семантических полей.

Он немного отдышался, пришел в себя.

– Ну теперь я с вами ни за что не расстанусь, – сказал он. – Вы просто обязаны работать у нас.

– Да некогда мне, – сказал я. – Технологический график уж очень жесткий: к двадцатому – заявка на следующий номер, через три дня – обсуждение предварительного плана, проект оформления, а там – рисованный макет, чуть глотнул воздуха – опять под воду: снятие замечаний секретариата, обсуждение в главной редакции. А еще, между прочим, авторы иногда заходят в журнал, а иные из них имеют манеру обсудить свой материал с редактором. А в институтах и лабораториях мне когда бывать, чтобы наметить темы новых публикаций? А всякого рода конференции и симпозиумы, где я ищу новых людей и новые идеи? Сами видите, мне и без того головы поднять некогда, а тут вы еще…