Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [24]
Иными словами, синтаксис удобен для аналитического разума в комбинаторной среде. Он позволяет использовать преимущества комбинаторики – придает конечному числу средств бесконечные возможности. Без синтаксиса человеческий язык никогда не достиг бы своей нынешней огромной выразительной силы. И потому переход от несинтаксического языка к синтаксическому был гигантским шагом в эволюции человеческого общения. А поскольку математическая модель развития языка показывает, что естественный отбор мог поддержать нововведение – появление синтаксиса – лишь в том случае, когда число требуемых сигналов превышало некую величину, можно понять, почему только люди прибегли к синтаксическому типу коммуникации, стали пользоваться более сложным языком.
На этом заканчивается наша экскурсия в мир лингвистики и математики и их совместных достижений последних лет. Возвращаясь к нашей теме, можно высказать гипотезу: современная наука еще не сумела выработать сложный язык, она все еще находится в начале пути к его совершенствованию или, лучше сказать, на животной, несинтаксической стадии творения своего языка. Наука так и не разработала собрание всех возможных в ней объектов и действий, существительных и глаголов, способных в своей совокупности описать любую ситуацию, могущую встретиться исследователю. Хуже того, различные дисциплины стремятся использовать свой собственный высокоспециализированный язык, а отсутствие энциклопедистов в современном научном сообществе ускоряет этот процесс. Наиболее широко мыслящие и философски настроенные ученые уже давно провозгласили необходимость универсального языка науки или, как сказали бы мы теперь, языка с развитым синтаксисом и сильной грамматикой. (Альберт Эйнштейн всю последнюю половину своей жизни посвятил созданию единой теории поля, правда, все его попытки в этом направлении оказались безрезультатными.)
Использование множества специальных терминов, из которых каждый относится к определенной ситуации, есть свидетельство недоразвития языка. И нам, научным журналистам, следует иметь в виду этот научный факт и никогда не испытывать комплекс неполноценности из-за невозможности с первого знакомства разобраться со всеми терминами и деталями исследования.
У эскимосов есть десятки слов для различных типов снега. Для них он каждый раз – новое явление: вчерашний снег, сегодняшний снег, мокрый снег, тяжелый снег, тающий снег. Очень похоже обстоит дело с учеными. Их язык лишь кажется сложным – на самом деле он примитивен. Задача научного журналиста – внести в него хороший синтаксис. На этом пути надо быть готовым встретить сильное сопротивление. Дефектологи знают, как трудно учить глухих детей словесному языку. Они отказываются постигать его, потому что язык жестов, несравненно менее синтаксический, для них удобнее и легче в усвоении. Они не хотят делать лишние усилия, чтобы освоить более емкий и выразительный словесный язык и довольствуются тем, что имеют. Думаю, мне не следует делать параллель слишком ясной и прозрачной – думаю, намек читателем уже понят.
Мы знаем теперь, что язык – это орудие, созданное человеком, чтобы увеличить свои шансы на выживание под давлением требований эволюции. Это очень походит на возникновение теплокровности в те времена, когда при понижении температуры среды гигантские холоднокровные животные становились совершенно беспомощными неподвижными сонными глыбами. Эволюция всегда поддерживает новые устройства, которые отвечают новым требованиям среды. Сегодняшнее требование – и об этом говорилось в первой главе – это необходимость для широкой публики знать и понимать научные проблемы и достижения, а для самих ученых – быть в курсе работ коллег в смежных и далеких областях науки. Следовательно, всякое движение и усилие, направленные в эту сторону, встретят мощную поддержку на наивысшем возможном – эволюционном – уровне.
«Nature», журнал, с которым я был связан многие годы, старейший и наиболее авторитетный журнал для естественных наук, другими словами, журнал ученых и для ученых, в недавнее время стал весьма сильно интересоваться проблемой «туннельного эффекта». Это снова специальный термин, используемый учеными – теми из них, кто изучает тенденции современной науки, и его не следует путать с термином «туннельный эффект», употребляемым в квантовой физике в совсем ином смысле. Я собираюсь рассказать, что понимается под ним, поскольку обозначаемое им явление тесно связано с темой этой главы.
Несколько десятилетий назад знаменитый английский писатель Бернард Шоу подметил, что «специалист – это человек, который знает все ни о чем». С тех пор процесс специализации в науке развивался с чудовищной скоростью, и сегодня исследователи все больше и больше ограничивают себя все более тесными рамками одного узкого направления в науке и в результате пользуются все более специализированными языками, понятными лишь крайне узкому кругу лиц.
