Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [25]

Я специально так часто обращаюсь к журналу «Nature». Он всегда гордился тем, что его читают люди, работающие в точных науках, а потому до самого последнего времени проблемы гуманитарных знаний его практически не волновали. Тем более любопытно проследить за тем, как рассматриваемая проблема – связь языка науки и языка обычных людей – нашла свое отражение на страницах журнала последних лет выпуска.

Вот что было в номере от 3 февраля 2000 года опубликовано в этом журнале в статье доктора Фредерика Сейтца из Рокфеллеровского университета, названной им «Закат энциклопедиста»:

«В течение 70 с лишним лет моей профессиональной жизни я наблюдал постоянно возрастающую степень специализации в главных сферах культурной деятельности <…> процесс разъединения неумолимо развивался в некогда объединенных областях знания. Немногие ученые моложе 50 лет знакомы с исследованиями вне сферы их непосредственных интересов или же высказывают желания ознакомиться с ними. Эта тенденция частично есть результат сложности большинства областей науки. В условиях напряженного соревнования у ученого не остается времени культивировать в себе новые, разнообразные интересы.

Но более важная причина таится в изменившейся политике современных образовательных институтов, поскольку им приходится иметь дело с большим числом студентов с крайне узким кругом интересов.

Большинство студентов не готовы становиться широко образованными и опытными лидерами в высокопрофессиональной области работы. Вместо этого они стремятся найти удобное местечко в окружающей их социоэкономической структуре. Вместе с тем чрезвычайно агрессивная массовая культура пожирает время студентов, которое могло бы при иных обстоятельствах быть посвящено более интеллектуальным целям. В Соединенных Штатах математическое обучение деградировало, как и требования, предъявляемые к знанию языков и «базовых дисциплин», которые существовали во времена моего собственного студенчества и которые оказались важным элементом моего дальнейшего развития».

Это и есть явление, получившее название «туннельный эффект»: сужение научных, говоря шире – культурных интересов, канализирование всей интеллектуальной энергии в чрезвычайно узкий туннель сугубо специальных знаний.

Но действительно ли эта тенденция опасна для общества? Зачем нам вообще нужны сегодня энциклопедисты? Не является ли идеальным ученым тот, кто никогда не отклоняется в своих исследованиях от раз и навсегда выбранного направления и не тратит свое время на что-либо, не связанное непосредственно с его работой?

Прежде чем мы попытаемся найти ответ на этот вопрос, позвольте напомнить вам хрестоматийно известный библейский эпизод – строительство и разрушение Вавилонской башни. История была известна еще за 1000 лет до появления Библии. Когда вы, читатель, следующий раз будете в Лондоне, в Британском музее, обязательно взгляните на хранящиеся там каменные таблички из Древнего Вавилона с остатками клинописи. Общий смысл текста таков: Бог увидел, что жители Вавилона начали строить какое-то очень большое и величественное здание, башню, чтобы добраться до его небесного царства; Бог разозлился и, чтобы остановить строительство башни и сделать невозможным его в будущем, заставил людей говорить на разных языках вместо одного, ранее общего для всех.

Когда вы, читатель, следующий раз будете в Вене, непременно полюбуйтесь «Вавилонской башней» Питера Брейгеля-старшего, или «мужицкого», хранящейся в Венской коллекции. Башня напоминает разъятое человеческое тело. В глубине она окрашена «мясным» красным цветом, но чем ближе к поверхности, тем она становится все более желтой. Эта архитектурная вивисекция производит жуткое впечатление: башня еще не построена, а она уже труп. Наоборот, маленький городок на заднем плане картины абсолютно живой. Башня безумна по сравнению с ним, она представляет собой «нечто для ничего», строительство ради одного только строительства. Трагическое ощущение обреченности исходит от несопоставимости масштабов: кучка людей на переднем плане, возглавляемая царем Нимродом, праправнуком Ноя (построившего знаменитый ковчег, спасший от ниспосланного на людей потопа всякой твари по паре), почти неразличимо мала рядом со строительством. Гордый Нимрод, наслаждающийся своей властью, не может видеть того, что ясно нам, зрителям: строительство башни не может быть закончено, потому что она уже теперь наклонилась назад, и каждый новый этаж неумолимо будет увеличивать этот наклон, пока башня не рухнет.

Невербальный способ передачи своих мыслей и чувств, выбранный гением живописи, позволил ему сказать больше, чем это возможно с помощью слов.

А вот как рассказывает эту историю Библия своим точным и в то же время ясным, а вдобавок еще и поэтическим языком:

«И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею… На всей земле был один язык и одно наречье. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле».