Научная фантастика - [9]

Господин Секретарь!

Возможно, Вам покажется, что я сгущаю краски, особенно если Вы заглянете в мой послужной список и личное дело. Там написано, будто я болен, неизлечимо болен, что у меня „глубокая регрессия мозга“. Но я болен не более чем Вы и все прочие частички ожиревшей человеческой массы. Наша болезнь называется самодовольством и пресыщенностью.

Что такое нынешнее человечество, господин Секретарь? Огромная колония супербактерий, выполняющая одну-единственную функцию — обмен веществ. Она потребляет, перерабатывает и выбрасывает. Она ест, переваривает и выделяет. Она включена в круговорот биомассы как перерабатывающая машина с низким коэффициентом полезного действия, получающая себе в награду подкожные жировые отложения.

Другая функция этой массы — размножаться, создавая себе подобных.

Вы, вероятно, знаете закон биологического насыщения: как только в некой экологической нише наступает перенаселение, индивиды в ней уже не могут свободно развиваться. И тогда наступает неизбежное. Оно наступило, господин Секретарь!

Вероятно, Вы меня обвините в неправомерном обобщении, потому что на свете немало стран, где все обстоит иначе. Но в моей Америке это не так, а ведь вы несете ответственность и за Америку, не так ли?

Двадцать лет назад стоял он голый, как Адам, перед врачом, стыдливо прикрываясь спереди ладонями и переступая с ноги на ногу. Доктор сняла очки и сказала:

— Никаких физиологических отклонений.

— Тогда я хочу летать.

— В Фонде считают, что стресс нарушил ваше психическое равновесие.

— Но у меня договор еще на пять лет!

— Мы дадим вам солидную пенсию.

— Как самый удобный способ отделаться от меня?

— Послушайте, Медухов! Я врач, и меня совершенно не интересуют махинации Фонда. И хватит разгуливать нагишом!

В одежде чувствуешь себя совершенно иначе. Обретаешь уверенность в себе, можешь даже закурить (чокнутому врачиха не посмеет возразить), и тогда кровь снова пульсирует в висках, возвращая тебе нормальный цвет лица. Ты становишься дерзким, стучишь кулаком по столу, а она терпеливо объясняет, что вообще-то у тебя все в полном порядке, вот и анализы крови отличные, никаких органических отклонений от нормы, данные мочи тоже почти как в учебнике, только вот мозг перегружен да ощущается какой-то страх, возможно, иногда у тебя и будет, как говорится, заходить ум за разум, но со временем все пройдет, все уляжется. Когда? Нет, не знаю, поймите, Медухов, мозг — это загадка, все будет зависеть только от вас: поменьше спиртного, побольше спорта, прогулок… И одна просьба: не думать о том… как вы его называли… чудовище. Я верю вам, верю, я же не Фанг Чжао, вполне возможно, что вы и в самом деле его видели… а у самой все время насмешливая жалость в глазах…

Еще тогда его испугала ее холодная логичность — она с педантичностью судебного эксперта изучала каждый квадратный сантиметр его тела, с ловкостью массажиста ощупывала каждый его мускул, не замечая, что прямо перед его лицом оказалась ее пышная грудь, ничем не стесненная под ослепительно белым, благоухающим стиральными средствами халатом (желание заглянуть все-таки победило); самые сердечные слова, на которые она оказалась способна, были: „Завидная кондиция“. И только!

Вы прозвали ее Коброй-стражницей, потому что она была стражем вашего здоровья, знала каждую деталь ваших организмов и наизусть помнила бесконечные таблицы: пэ-аш, систола и диастола, осмотическое давление плазмы, адреналин, процентное содержание секреторных выделений простаты и еще миллион идиотских вещей, за которыми, однако, стояло право летать. Каждый раз по возвращении на Землю были коктейли, торжественные тосты, объятия, воспоминания со слезами на глазах, и только Кобра-стражница, бывало, стоит в стороне, делая неловкие попытки вступить в разговор или улыбнуться (признай, что улыбка ей совсем не к лицу!), насаживая указательным пальцем очки на переносицу, а потом подойдет, глянет на тебя в упор и скажет:

— Зайдите завтра, Медухов, я проверю, как у вас с альбумином.

Конечно, альбумин был только поводом, чтобы начать все сначала: пэ-аш, систола и диастола и так далее, пока не дойдет до самого ужасного: „Повернитесь спиной и нагнитесь“, до той самой неджентльменской позы на свете, после которой пилоты по меньшей мере два дня пьют, мучаясь отвращением к самим себе.

Самое странное, господин Генеральный секретарь, что это человечество называет себя разумным. Притом без каких-либо сомнений и колебаний. И только потому, что оно, видите ли, несколько умнее других биологических сообществ, среди которых живет. Но ведь эти сообщества бесконечно интеллигентны и не могут служить критерием, не так ли?

И еще: это человечество настаивает на том, чтобы и другие величали его разумным и считали его таковым. Оно ничего не знает о других, но тем не менее называет их „собратьями по разуму“. Подумать только — братья! По разуму!

Выходит, что любое существо, если оно умнее вола, черепахи или обезьяны, — разумно, причем на метагалактическом уровне! Я астронавт и привык мыслить в галактических масштабах, и это пояснение совершенно необходимо, господин Генеральный секретарь. Я, Альфред Медухов, могу Вам заявить, причем со всей ответственностью, что другие не считают нас ни братьями, ни разумными существами.