Настроение на завтра - [17]

— Здравствуйте, Юрий Васильевич.

— Здрасте… А мы вроде незнакомы, — весело заметил Мягков.

— Мартынова. Корреспондент. — Она показала удостоверение.

— Теперь ясно. Тогда поскучайте немного. Кончу работу.

Мартынова отошла в сторону.

Мягков был в ладно пригнанном комбинезоне из джинсовки и светлой сорочке с жестким воротничком, словно работает он в лаборатории на испытательном стенде, а не в механическом цехе.

«Симпатичный», — подумала она, посмотрев на него с женской проницательностью.

— Готов! — окликнул Мягков.

— Я по вашу душу, — подойдя, сказала Мартынова.

— Что так? — удивился Мягков, скользнув взглядом по миловидному лицу журналистки. — Зачем ее тревожить?

Мартынова старалась сохранить деловой тон.

— Хочу поговорить с вами. Очень важно.

— Со мной? — удивился Мягков. — Странно.

— Старбеев рекомендовал именно вас.

— Это ошибка! Уверяю вас, я для газеты фигура неинтересная. — В его голосе звучала непреклонность.

— А вдруг!

— Для ясности сообщаю: в передовиках не значусь…

— Неужели отстающий? — запальчиво спросила Мартынова.

— Зачем так сразу? Середняк!

— Сами определили или…

— Сам, — отчеканил Мягков. — Человек должен знать свою полочку. Тогда в жизни поменьше неприятностей… Всяк сверчок знай свой шесток. — И словно освободившись от непосильного груза, добавил: — Не получается: пришел, увидел, победил…

— Тремя глаголами определили характер человека… Отлично! Кстати, древний мудрец вывел формулу, включающую три измерения человека. Первое: что он думает о себе. Второе: каков он на самом деле. И третье: что о нем думают другие… По-моему, последнее самое ценное…

— Бог с ним, с мудрецом. — Мягков махнул рукой. — Я полагаю, что важнее самому думать о себе. Ответственности больше и совесть при деле. А что думают другие, это частенько от тебя не зависит… Поскольку командует капризная дама… Фортуна. Точно вижу, вы не согласны. За мудреца держитесь. — Он пожал плечами. — Тоже позиция. Тем более что вы и есть представитель тех других кто о нас думает. Обо мне, например. Ведь вас «маяки интересуют. Вон слева на фрезерном станке Игнатов работает. Его прямо на первую страницу можно. У него всегда цифры кругленькие. Не промахнетесь!

— Учту, Юрий Васильевич.

— А вас как зовут?

— Нина… Нина Сергеевна.

— С ним поаккуратней, Нина Сергеевна. Игнатов — человек с норовом. О нем часто пишут.

— Значит, заслужил, — стараясь скрыть подступавшее раздражение, сказала Мартынова.

— Это как посмотреть, — многозначительно ответил Мягков. — Разве только в цифрах дело? Важен облик человека. А Игнатов локтями бойко орудует. Есть такие люди…

— Зачем же к нему посылаете?

— Зря обиделись. Может, разберетесь, что к чему… Мартынова. Мартынова… Не видел я вашей фамилии в газете. Или позабыл…

— Я здесь недавно. Два месяца как приехала. Окончила университет в Москве. Получила назначение.

— Из Москвы уехали? Похвально. Почти подвиг.

— Просто жизнь. Давайте по делу говорить.

— Подождем. Так будет лучше… Может, стану интересным.

— Назначьте срок.

— Кабы знала, кабы ведала… — отшутился Мягков. — Это у начальника цеха надо спросить. Старбеева. У меня с ним, как бы вам сказать… Сложные отношения.

— Сложные? — удивилась Мартынова. — Действительно так?

— Да, — твердо ответил Мягков. — Оба в разведке находимся. Он ко мне ключи подбирает, а я к нему.

— Характерами не сошлись?

— Человек он совестливый. Уважаю.

— А он вас?

— Не жалуюсь.

— Так в чем же дело? Юрий Васильевич! — Что-то важное ускользало от нее, терялось в трудном разговоре. А может, он не сказал еще своего главного? И не скажет… Она вспомнила просьбу Старбеева. Попробуй прощупай такого… И вдруг сказала: — Юрий Васильевич, вы оценили мой приезд из Москвы словами: «Похвально. Почти подвиг…»

— Говорил. Не отрекаюсь.

— Может, вы будете благосклонны к моей работе и посильно поддержите скромный подвиг. Вам ведь знакомы чувства молодых. Трудно переживают неудачи. Не скрою, я из того же теста.

Мягков растерялся, ему стало жалко тихую, незащищенную девушку.

— Со мной мороки много. Зря рекомендовал Старбеев. Я правду говорю… В цехе решают важную проблему. Но ее не осилишь приказом. Не поможет! Цель ясна, а пути к ней пролегают через души людские. Столкнулись технология с психологией. Такой вот спектакль… Еще до его отпуска был у нас разговор по поводу новых станков. Старбеев убеждал: мол, дело интересное. Хорошо бы молодым освоить эти агрегаты. Я сразу понял, что Старбеев задумал пустить меня в первый бросок атаки. У него фронтовая закалка. Того и жди, прикажет: шаг вперед! Нутром я слышу его команду, а все стою на месте. Думаете, страх сдерживает, нет! Потому что одного шага мало. Это ж дорога в жизнь. Не так все просто. — Он вздохнул. — Теперь ясно: опять на меня нацелился. И вас подключил. Дожимает. Не серчайте. Все сказал честно.

— Верю. Спасибо, — вяло сказала она и почувствовала, как робость сковывает ее, обрекает на неудачу. Что же делать? Как поступить?

Мягков понимал, что невольно стал причиной огорчения Мартыновой. Но он был откровенен. И это дало ему право посоветовать:

— Нина Сергеевна, дело, конечно, ваше… И вам виднее. Все, что сказал, можете писать. У меня секретов нет. А следует ли сейчас? Не знаю. Думаю, лучше подождать. Узнаете побольше, поймете глубже, тогда и слова верные найдутся. А главное, от статьи польза будет. Прочтут люди и поймут: про нашу жизнь. А так ни к чему. Все стрижено, брито. Хотите, я вашему редактору позвоню?