Настоящий формидабль. Часть 3 - [4]

Правда, провести ее пришлось по сокращенной программе.

Мне нужно было идти в актовый зал!..

4

В оставшиеся от перемены пару минут я едва успел забежать к нам в класс, чтобы взять с собой «костюм» охотника. Его составляли всего две вещи — зеленая ветровка с капюшоном и шляпа с пером. Они хранились в нашем классе в стенном шкафу, потому что этот номер я показывал довольно часто, и не было резона уносить куртку и шляпу домой. В общем, до появления Мишель «Охотник и медведь» был самым популярным номером среди нашей школьной публики.

Только вот о Мишель в нашей школе еще никто и не знал!

И я вовсе не был уверен, что о ней нужно кому–то знать — кроме меня самого, моей мамы, Анжелы и ее мамы.

Едва я вышел из класса, прозвенел звонок на урок. Все коридоры моментально опустели.

Я неторопливо поднялся по лестнице, перешел в ту часть школьного здания, где помещался актовый зал, и вышел в большой холл, уставленный пальмами в кадках.

И тут в его противоположной стороне я увидел двух незнакомых дам и мужчину в сопровождении Амалии Захаровны. Все четверо медленно шли вдоль ряда пальм, и Амалия Захаровна что–то негромко и внешне очень уверенно им рассказывала.

Делегация явилась!

Одной из дам была, конечно же, эта самая Медуза Горгона — то есть Елена Павловна Пинчукова. Лицо у нее действительно было совершенно каменное, хотя никакого высокомерия на нем я не заметил. Камень не может быть высокомерным, так ведь? Камень — он камень и есть.

Вторая дама была несколько моложе Елены Павловны, и вот ее–то лицо было преисполнено важности. Это была, скорее всего, какая–нибудь Пинчуковская помощница–референтша. Именно такие люди обычно очень гордятся своей близостью к руководству!

Мадам Пинчукова и эта ее помощница были одеты очень дорого и очень стильно, в строгие удлиненные юбки и жакеты с блузками. Это были наряды от фирмы «Поль Кардан», недавно я их видел в одном журнале.

И мне очень не понравилось, что теперь я эти наряды увидел воочию, вот на этих дамах!..

Мужчина был, пожалуй, одного возраста с мадам Пинчуковой, и на фоне своих спутниц резко выделялся. Во–первых, он был одет хоть и тоже дорого, но очень просто — джинсы и легкая куртка. Во–вторых, в нем не было никакого напряжения, никакой игры. Наоборот, он вертел головой по сторонам с самым неподдельным интересом.

Странно, кто он такой? Что он делает в этой делегации?..

Амалия Захаровна бросила в мою сторону быстрый взгляд и улыбнулась мне, одними только уголками губ.

Но я увидел, что этот взгляд и эту улыбку тут же заметила мадам Пинчукова и очень внимательно посмотрела на меня! Я думал, меня так и обдаст холодом, как от Снежной Королевы, но ничего подобного.

Глаза на этом каменном, очень красивом и очень холодном лице были удивительно умные, цепкие, но вовсе не холодные. И что–то в них было еще, совсем особенное и прятавшееся глубоко–глубоко. Но что именно — на таком расстоянии и за такое короткое время я не успел разглядеть. Вся делегация, увлекаемая Амалией Захаровной, двинулась дальше.

А я, очень озадаченный, пошел в актовый зал.

Здесь собрались уже все наши главные артисты, в основном старшеклассники. Эльвира Малыгина, лауреатка всевозможных конкурсов классической музыки, исполнители бальных танцев Вадим Сазонов и Мила Еремина, фокусник Жека Сапрыкин (тот самый Жека, которому недавно какая–то девочка кричала «прощайся с жизнью!»), Лина и Лиля Гамалей, сестры–близняшки, которые под крохотную гармошку–концертино и балалайку на всех наших концертах исполняли очень смешные куплеты из школьной жизни. Вскоре должны были подтянуться и другие участники представления.

— Всем привет! — сказал я.

Эльвира только просигналила мне глазами, не отрывая подбородка от своей скрипки, Вадим и Мила, репетировавшие сложные па на сцене, ответили очень красивым танцевальным движением, а Лина и Лиля едва успели что–то пискнуть. Они не отводили глаз от рук Жеки, который показывал им новый фокус.

— Привет, Слава! — крикнул мне Жека. Он протянул раскрытую руку к самому лицу Лины и Лили, махнул над ней другой рукой, и на его ладони оказалась очень симпатичная бело–коричневая крыска, потешно грызущая кусочек сыра.

— Ой, какая хорошенькая!.. — хором воскликнули обе сестры.

Жека бросил на меня разочарованный взгляд. Он–то, конечно, ожидал, что девчонки заверещат от страха. Жека у нас вообще большой мастер не только на фокусы, но и на всякие шалости!..

— Это Дуся. — сказал он. — Ей всего три месяца, но она уже настоящая артистка!

Лина и Лиля, увидев у меня в руках шляпу и куртку, сказали:

— О, Славочка, ты опять «Охотника с медведем» будешь показывать?

— Не «Охотника с медведем», а «Охотника и медведя»! — машинально поправил я.

— Да ладно, какая разница!.. — воскликнули сестры.

— Действительно… — пробормотал я. — Разницы никакой!..

Лина и Лиля переглянулись и спросили:

— А что это ты сегодня такой задумчивый?..

— Да так, ничего… — пробормотал я, рассеянно оглядываясь по сторонам. Мне бросился в глаза большой сачок для ловли бабочек. То есть сначала я увидел сачок, а потом уже заметил, что его держит в руках маленькая девочка.

Она смущенно мне улыбнулась и сказала: