Настоящее продолженное - [6]
Однажды меня вызвала к себе директор школы.
Между нами состоялся бурный разговор.
Наконец, исчерпав все аргументы своей обвинительной речи, директриса подвела итог:
"Больно он у вас грамотный!".
Кто эти чудные созданья?
Товарищ! Вы нам нужны!
В Нью-Йорке в багетной мастерской я увидел портрет Ленина и спросил, можно ли его купить.
Взяв мой номер телефона, продавец пообещал переговорить с владельцем.
Через пару дней дома раздался звонок.
Я взял трубку.
Человек с латиноамериканским акцентом сказал:
"Товарищ! Вы нам нужны! Международный пролетариат предан контрреволюционной кликой Горбачева! Мировая революция идет повсюду: в Колумбии, в Алжире, в Чечне, в Палестине, в Ливане, в Курдистане, в Судане, на Филиппинах, в восточном Тиморе, в Ираке, в Конго, в Афганистане... Янки трусливые бумажные тигры! Борьба до победного конца! Да здравствуют марксизм, ленинизм, маоизм и идеи Гонзало!".
Терпи, казак
Приезжая из Парижа в Америку, наша близкая приятельница Варенька (урожденная княгиня Урусова) каждый раз навещает близкую подругу своей покойной матери - дочь белогвардейского генерала.
Старушке под сто. Живет в доме для престарелых. Читает газеты. Хорошо выглядит.
У долгожительницы есть любимая поговорка: "Терпи, казак, атаманом все равно не будешь".
Двое "принявших на грудь" русских
Двое "принявших на грудь" соотечественников разговаривали на повышенных тонах возле нью-йоркского ресторана "Русский самовар".
До меня долетела фраза:
"Сам ты, блядь, песчинка в космосе! Понял?!"
Писатель в Америке
Летом 1992 года писатель Морозов прилетел в Америку.
Чтобы "зацепиться".
Вышел из самолета в драповом пальто. Под костюм писатель, плохо знакомый с географией, поддел на всякий случай шерстяное исподнее.
Стояла тропическая нью-йоркская жара. Дышать было нечем.
Морозов стал звонить знакомым.
Дозвонился до моей тещи Сафо Владимировны.
Приехал.
На следующий день вышел погулять.
Его хватил солнечный удар.
Решил лечиться по-русски. Водкой.
Напился.
Опохмелившись, испытал глубокое разочарование в Америке.
Отправился на метро на Брайтон-Бич менять билет.
По неизвестной причине поезд полтора часа простоял в тоннеле. С отключенным кондиционером.
В вагоне негры затеяли драку.
Писатель чуть не умер от страха и духоты.
На Брайтон Морозов прибыл в невменяемом состоянии.
Бросился, не раздеваясь, в океан.
Вечером улетел в Москву.
Оставив Сафо Владимировне драповое пальто.
Советская пропаганда не все врала
Приехав в Нью-Йорк, я был шокирован зрелищем бездомных на городских улицах.
Иду как-то по центру Манхэттена и вижу: возле шикарного дома лежит неподвижно на спине негр.
Поверх громоздится поливальный шланг.
Мимо проносится благополучная толпа и не обращает внимания на беднягу.
Я подумал:
"Наверное, негра задушили шлангом белые расисты!".
В голове даже промелькнуло: "Советская пропаганда не все, оказывается, врала!".
Подхожу к убитому.
Вижу, бездомный пошевелился. Видимо, накануне малость перебрал.
А шлангом оказалось незаправленное в штаны неугнетенное мужское достоинство негра.
Удивительная информация
В Нью-Йорке нашим соседом одно время был молодой симпатичный парень, успешный дизайнер Сэм Бернштейн.
Сэм вел свободную холостяцкую жизнь.
Одни красотки сменяли других с завидным постоянством.
Пожилые еврейские родители приезжали время от времени из американской глубинки навестить сына. И очень гордились его карьерой.
Однажды Сэм познакомил нас с Эриком, своим кузеном из Сан-Франциско.
Эрик приехал в Нью-Йорк и задержался.
Парень выделялся в толпе своим чудным калифорнийским загаром.
Через полгода соседи зашли к нам с бутылкой шампанского поздравить с Новым годом.
За столом Эрик, выпив пару бокалов, поделился с Алесей удивительной информацией:
"Можешь себе представить, Honey, Сэм до меня, оказывается, с бабами спал!".
Мужчины!..
Прохожий на улице восхитился нашей собачкой.
Спросил:
"Мальчик?".
Алеся:
"Да".
Прохожий:
"Кастрирован?".
Алеся:
"Врач рекомендует. Но сын с мужем возражают".
"Ах!.. Мужчины!.. Они все такие!.." - мечтательно произнес прохожий, к мужчинам себя явно не причисляющий.
Девчата
В 1994 году мы с женой жили в Париже на Монмартре.
Алеся иногда спускалась по кривой улочке к площади Пигаль.
На улочке возле подъездов всегда стояли проститутки.
Девушки имели обыкновение распахивать шубы и показывать прохожим чудеса, которыми их одарила матушка природа.
Однажды заболела наша собака Моисей.
Алеся понесла Моисея к ветеринару. Путь лежал через кривую улочку.
Завидев чудную собачку, девчата сбежались.
Подняли крик. Стали дружно удивляться и восхищаться. Одна дама даже сделала Моисею "козу".
Алеся впервые рассмотрела красавиц вблизи.
Все, как одна, оказались немолодыми, траченными молью мужчинами.
Когда?
Мы с Алесей сели в такси в Манхэттене.
Шофер оказался русским.
Завязался разговор:
"Люди искусства?".
Я:
"Как вы догадались?".
Шофер:
"Опыт большой. С людьми работаю. Сразу видно - музыканты".
Я:
"Не угадали".
Шофер:
"Художники?".
Я:
"В общем, да".
Шофер:
"С Шагалом-Шемякиным общаетесь?".
Я:
"С Шагалом трудно общаться. Он умер".
Шофер испуганно:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В этой книге Брускин предлагает совершенно неожиданный, чрезвычайно заманчивый способ прочтения визуального произведения искусства как художественного сообщения, радикально отличающийся от всех известных мне опытов подобного рода (например, памятных текстов А. Бенуа или А. Эфроса). У Брускина это не развернутое нарративное высказывание, а яркие интуитивные озарения, базирующиеся тем не менее на годах „ума холодных наблюдений и сердца горестных замет“» (Соломон Волков). Автор пишет как о творчестве художников-современников (В.
В этой книге собраны воспоминания и размышления взрослых людей, помнящих о своей детской травме – временном отлучении от семьи по очень уважительным причинам: детский сад, больница (санаторий) в любое время года или пионерлагерь (чужая дача) летом. Любой не родительский дом для ребенка – это и есть дом казенный, опыт пребывания в котором западает в душу на всю жизнь. Авторы сборника сыграли в увлекательную игру – попытались преобразовать боль, страх, стыд в текст. Получилась единая история о насилии и разных способах преодоления его последствий, об осмыслении прожитого, о становлении личности, об обретении свободы.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.